В гнезде "Пересмешника" - Артём Март

БТРы тяжело скребли толстыми покрышками о сухую, обдаваемую горными ветрами почву. Натужно ревели двигатели. И их рев, и вой ветра заглушали голоса, заставляли бойцов буквально орать что-то друг другу, чтобы сказать хоть пару слов.

— Добрались! — заорал мне Муха, видя, как показалась плоская плита точки, — кажись, оно!

Я ему не ответил. Путь к «Вертушке» был тяжёлым. А ещё — опасным.

Стаканов сказал правду, сообщив нам, что пограничники контролируют ущелье днем только номинально.

По пути к Вертушке нас дважды обстреляли откуда-то из скал. Правда, противник использовал преимущественно лёгкое стрелковое оружие. Духи работали мобильными небольшими группами. Не хотели носить с собой чего потяжелее.

Потому и в первый, и во второй раз мы отделались шквальным огнём КПВТ бронемашин в ответ.

И всё же шли нервно, напряжённо. Все понимали — колонна из трёх бронемашин на дне ущелья — лакомая добыча для противника.

К счастью, за нами никто не пришёл. Серьёзного боя не завязалось, и мы относительно благополучно добрались до Вертушки — точки, где нам надлежало организовать оборону и переждать ночь.

Никому не хотелось напороться на засаду духов в темноте.

На точке было холодно.

Если на дне ущелья царили сырость и зябкость, то здесь, в горах, сухой, холодный горный воздух пронизывал до костей. Он обветривал губы, заставлял щурить глаза и сжиматься, стараясь сохранить тепло.

Когда машины въехали на более-менее ровный участок, нас вышли встречать местные погранцы. Одетые в бушлаты, они завернулись в плащ-палатки, укрыли головы от ветра капюшонами.

Из-под них на нас смотрели суровые, а ещё очень усталые лица молодых пограничников.

— Здравия желаю, товарищ старший лейтенант! — перекрикивая шум ветра и двигателей, поздоровался один из них, высокий и тощий как палка солдат, на котором даже бушлат сидел как на вешалке.

К слову, встретить нас вышли трое бойцов.

— Глуши! Глуши машину! — крикнул Муха.

Никита Полевой, сидевший за рычагами, кажется, не услышал приказа старлея. Заглушил машину только когда я постучал по броне у его люка.

Остальные БТР тоже заглушили двигатели. Шум моторов пропал, но от этого здесь, казалось, не стало тише. Ветер завывал всё так же сильно.

— Где старший? — Муха спрыгнул с брони.

Остальные погранцы, кто тоже был на броне, последовали его примеру и принялись спешиваться.

— Сообщали о нашем прибытии? — добавил Муха.

— Так точно, товарищ старший лейтенант, — отчеканил тощий погранец. Несмотря на его измождённый вид, голос бойца звучал твёрдо и уверенно. — Командир на снайперской позиции! Наверняка видел, как вы подходите! Должен спуститься!

— Хорошо! Докладывай!

Боец доложил, что обстановка в районе тихая. Что пост ведёт наблюдение в штатном порядке.

— Предупреждали, товарищ старший лейтенант, — сказал погранец, — ждали вас.

— Связь у вас тут, значит, работает? — спросил я.

— Да куда там, товарищ старший лейтенант, — отмахнулся боец. — На Вертушке ничерта не ловит. Горы мешают. Рацию, аккумуляторы держим где повыше. Вон там!

Он махнул рукой куда-то на вершину горы. Добавил:

— Связь с заставой несколько раз в сутки. По расписанию.

Муха ничего не сказал. Осмотрелся.

Я же рассматривал окрестности уже давно. Отсюда, с Вертушки, можно было увидеть и Каменный Мешок. И Темняк.

Первый представлял из себя бугристую долину, полускрытую горным массивом. Тут и там, на её холмистом дне можно было рассмотреть белесые каменные глыбы, усеивавшие местность, казалось бы, от края до края.

Темняк же виделся отсюда узкой, зажатой между острыми и резкими скалистыми вершинами территорией, почти полностью укрытой тенью большой горной вершины, нависшей над ним. Вид этой огромной, широкой горы, представлявшей собой правую сторону ущелья Катта-Дуван, захватывал дух.

— Мы тут заночуем, — сказал Муха, — развернём оборону, выставим посты. На время ночёвки командование на себя беру я.

Тощий потемнел лицом. Остальным погранцам тоже явно не понравилось заявление Мухи. Они все мрачно переглянулись.

— Тогда надо готовиться к проблемам, товарищ старший лейтенант, — сказал тощий.

— К каким? — деловито кивнул ему Муха.

Пограничник не ответил. Просто не успел.

— Вон там! Там кто-то спускается! — крикнул Бычка, указывая на каменистый, испещрённый прожилками травянистой почвы склон.

Из-за камней вышли ещё трое пограничников. Закутанные в плащ-палатки, они быстро и умело спускались на площадку, лавируя между больших и не очень скал и валунов.

Спустившись, поспешили к нам.

Первым шёл невысокий, жилистый боец. Он шёл энергично и быстро. Из-за плеча его выглядывал длинный стройный ствол снайперской винтовки Драгунова.

Боец, увидев меня, на миг замедлил свой пружинистый шаг. Но почти сразу возобновил его.

— Здравия желаю, товарищ старший лейтенант, — солдат снял с головы капюшон плащ-палатки.

Я не выдал удивления.

Это был Алим Канджиев.

«Алимка, — подумалось мне, — как же ты умудрился здесь оказаться? Как же покинул Шамабад и Границу, которую так умело и охотно понимал?»

— Сержант Алим Канджиев, — отрапортовал он Мухе, косясь на меня тёмным глазом. — Командир второго отделения стрелков.

— Не самый удобный пост тебе твой командир подобрал, Саша, — сказал Алим и передал мне кружку горячего чая.

Заходили сумерки.

Солнце скрылось за гребнем огромной горы, погрузив большую часть Когтя в полутьму. Однако четверть Каменного Мешка ещё купалась в красноватых, закатных лучах. Каменные глыбы долины отбрасывали необычные, красивые тени.

И всё же большой полог тени медленно полз по Мешку, словно бы укрывая его тёмно-серым одеялом.

Ветер, казалось, ни на секунду не прекращал бросать в нас свои холодные, зябкие порывы. Я посильнее закутался в плащ-палатку, защищая от них шею и лицо.

Канджиев примостил свою винтовку у большого валуна, за которым я прятался от ветра. Потом достал из-под мышки кусок овечьей шкурки. Расстелил на камне, уселся рядом.

— Ты б на холодном не сидел, — сказал он, отхлёбывая из своей кружки, — застудишься. Тут, на Вертушке, промерзнуть легко. Я постоянно своих ребят гоняю.

Я ничего не ответил Алиму. Лишь слегка приподнял бедро, чтобы он увидел, что я застелил своё место свёрнутым втрое спальным мешком.

Алим улыбнулся и довольно покивал.

— Ты умный человек, Саша, — сказал он с теплом в голосе. — Не то что некоторые.

— А я и не знал, что ты теперь в ММГ нашей служишь, — сказал я, стараясь пронзить взглядом тьму, окутавшую «Темняк».

Алим вздохнул.

— Тяжко было