Крепче цепей - Шервуд Смит

Память снова цеплялась за прецеденты, хотя уже не находила в них убежища. Параллели встреч с Аркадом и с его другом отдавали иронией. В обоих случаях была перестрелка – и оба раза из-за нее. Только Маркхем проявил тогда себя как рыцарь – спас беглянку, которая в последней отчаянной надежде обрести свободу бросилась к рифтерскому кораблю, который пришел пограбить рудник на астероиде.

Потом Маркхем расспрашивал ее, кто были эти люди и почему они преследовали ее. Когда он произнес ту фразу о смерти, она подумала, что это его собственные слова, и чуждость подобной идеи вызвала в ней интерес.

Она уже знала, что произойдет сейчас.

– «Смерть каждого человека умаляет и меня», – сказал Аркад. – Я нашел это в одной старой книге, когда был мальчишкой, и мы все спорили, что это значит, Маркхем и я, еще не понимая истинного смысла этих слов. А он...

– Да, – сказала она, отступая и отводя глаза.

Это удивило его, и в нем сформировался вопрос.

Пора нанести ответный удар. Немедленно.

– Но лишь пока необходимость выжить не брала верх над сантиментами. Он изменился, Аркад. Он перестал быть чистюлей, который знай себе философствует и предоставляет своим слугам убивать за него.

Она выпустила на волю часть своего гнева, слыша, как он окрашивает ее голос и придает остроту словам. Она знала, что люди боятся ее гнева.

Ей понадобилось время, чтобы привыкнуть к этому, но страх по крайней мере побуждал других держаться от нее на почтительном расстоянии.

Прикрываясь гневом, как щитом, она взглянула прямо в глаза Аркаду. Она стояла так близко, что слышала его дыхание, видела, как бьется пульс у него на виске, под мягкой прядью волос. Он не отвел взгляда, и зрачки его так расширились, что глаза потемнели. Все его внимание сосредоточилось на ней – этой опасности она уже подвергалась однажды. Все его эмоции сфокусировались на ней – кроме страха.

– И все-таки он не выжил, – мягко сказал Аркад.

* * *

Ивард ахнул.

Когда пенистое вино вырвалось из бутылки, Данденус по закону противодействия слетел с площадки и понесся по воздуху, как комета, оставляя за собой желтый винный хвост, прямо к водяному шару. Режущий ухо визг эйя достиг высших нот. Ему вторили испуганные вопли молодежи, которая бросалась с платформы келли куда попало. Этот звук резал Иварда как ножом. Эми закрыла голову руками и завопила.

Послышались громкие взрывы, сопровождаемые градом искр, – ультразвук повредил деликатную электронику Садов. Водяной шар искривился, а когда Данденус плюхнулся в его середину, все еще сжимая в руке опустевшую бутылку, шар разлетелся, как новая звезда, на крошечные, бешено крутящиеся бриллианты.

Внизу темными дырами разверзлись рты ничего не понимающих Дулу. В хаос вклинился вой сирены, и включилась спасательная система: из стен ударили красные лучи, подхватывая барахтающихся в пространстве людей и водворяя их в безопасное место. Ивард увидел, как Данденус едет вниз головой, с обезумевшими глазами.

Но спасательная система не могла управиться со всем сразу. Бесчисленные водяные шарики ужасающе медленно, извиваясь, как взбесившиеся слизняки, летели к далекому полу. Похожие на муравьев фигурки внизу начали разбегаться во все стороны, но было поздно. Тысячи галлонов воды затопили павильон, переворачивая столы и сгоняя в мокрые груды Дулу в элегантных нарядах.

Эйя наконец умолкли и стояли совершенно неподвижно, взъерошив свой белый мех.

Ивард оторвался от катастрофы внизу и посмотрел на Эми. Она тоже смотрела на него, широко раскрыв глаза. Потом ее рот искривился, Ивард фыркнул, и обоих одолел припадок истерического смеха. Когда же он прошел, на них накатило совсем другое, к обоюдному их удовлетворению.

* * *

«И все-таки он не выжил».

Гнев Вийи разгорелся еще сильнее.

Аркад отвел глаза на миг до того, как она приготовилась ударить, размозжить это лицо, чтобы хрустнули кости и брызнула серая жижа, чтобы эти глаза закрылись навеки.

– Вийя. – Она не сразу узнала голос Жаима. – Вийя. Пойдем-ка отсюда. Какой-то придурок повредил зону невесомости. Люди в панике, а эйя ведут себя странно. Ты сама-то в порядке?

Желчь обжигала язык, но Вийя проглотила ее, подавив тошноту.

– Иду, – сказала она. Ушла от пытливого взгляда Жаима, почувствовала, как он вздрогнул. Поток усиливался. Эйя не понимали, что происходит, их мысли резонировали страхом. Иварда обуревала головокружительная смесь эмоций: торжество, желание, сожаление, что он рассердил Вийю. Келли сочувственно маячили на заднем плане со своим невысказанным вопросом.

Ей отчаянно хотелось уйти, побыть одной. Но она не сможет быть одна, пока не покинет Арес – или не умрет.

– Иду, – повторила она. – Все в порядке.

* * *

Ванн следовал за Жаимом, опытным глазом засекая то, что впереди. Эренарх, по всей видимости, был один с должарианкой, хотя эти двое даже отдаленно не напоминали любовников. Голубые глаза Брендона смотрели рассеянно, и он выглядел доброжелательным, но настороженным. Женщина вся подобралась, как кошка, и Ванн перехватил взгляд ее черных глаз, холодный и твердый, как вулканическая порода.

– Вот, выпил лишнего и заблудился, – жалобно сказал Эренарх.

Десантник вскипел. Значит, ему стало скучной он пошел прогуляться, да? Не понимает он, что ли, чем это грозит? Совсем дурак?

– Бургесс тоже любил это дело, – послышался голос сверху. Ванн круто повернулся, схватившись за бластер, но тут же расслабился, увидев Тате Кагу в его пузыре. Нуллер подплыл к голове Брендона вверх ногами, вынудив того запрокинуть голову. – О нем много чего болтали в период его регентства, – добавил профет.

– Мы всегда славились своей печенью, – ответил Эренарх.

– На Утерянной Земле некоторые считали печень вместилищем души. А твоя где помещается?

– Что – душа? – Эренарх улыбался вполне непринужденно. – Моя печенка успешно справляется с обеими функциями: фильтрует и выводит наружу отравляющие вещества.

Ванн не переставал наблюдать за окружающими, но эта беседа все больше поглощала его внимание.

– Еще немного такой деятельности – и она окаменеет, – сказал старик. Теперь он висел прямо перед Брендоном. – Кем ты тогда будешь – человеком или памятником?

– Аванзал Палаты Феникса уставлен моими предками. Все они мраморные и вряд ли двинутся с места.

Ванн был там только раз, но перед ним сразу возникла картина этой длинной галереи в Малом Дворце Мандалы, где стояли бюсты прежних Панархов и Кириархей.

Пузырь перевернулся, и лицо Тате Каги стало трудно рассмотреть.

– На этот счет есть разные мнения.

– «Чума на все мнения, – произнес Эренарх. – Мнение можно носить налицо и наизнанку». – Ванн понял, что это цитата, но не узнал ее.