Безмолвная - Константин Лёр

— Сонэ, ты не знаешь, откуда это у нас?

— Это вещи Лиры. Я выстирала их и повесила сушиться. Зачем ты их взяла?

— Хальмони, — проигнорировав вопрос, поворачивается Оби в сторону ЁнСо, и поднимает руку с гольфами, — эта ЛиРа — воровка!

Сидевшие за столом, все как один, замолкают и поворачиваются к Оби.

— Что ты имеешь в виду? Почему ты так решила? — спрашивает ЁнСо у внучки.

— Вот доказательство! — потрясая предметом гардероба в воздухе, произносит обличительница. — ЛиРа, утром, уходила в белых. А сейчас у неё — чёрные!

— Ну и что? Мало ли, сколько чулок могла она с собой взять. Я всегда ношу с собой запасные, — парирует ЁнСо.

— Да, хальмони, но только не гольфы от «Fabiana Filippi». Они стоят полмиллиона вон!

— С чего ты взяла, что это, как ты их назвала? «Fabiana Filippi»?

— А с того, что я не слепая, и могу отличить настоящую вещь от подделки! Особая строчка под серебро, горизонтальный логотип двойной нитью, материал, наконец. Ты только потрогай… Это — оригинал! Сонэ, разве ты покупала ей такие?

— Вообще-то, Оби, ты права, — задумчиво, произносит женщина в ответ. — Я не покупала ничего подобного. Слишком дорого. Может быть, кто-нибудь в школе одолжил? Надо спросить у Манхи…

— В этом нет необходимости, — перебивает её Оби. Не думаю, что в средней школе Косона найдётся хоть одна девчонка с настолько богатыми родителями, чтобы разбрасываться брендовыми шмотками. Лучше, спросите ЛиРа, какой из двух магазинов, в городе, торгующих «Fabiana Filippi», подаст на неё в суд за кражу! Позвать её?

— У ЛиРа подозрение на пневмонию, — останавливает внучку ЁнСо. — Она, наверное, ещё не пришла в себя. Думаю, до её выздоровления, девочку не стоит тревожить.

— Симулирует, наверное. Чтобы избежать ответственности! — не пытаясь скрыть язвительный тон, высказывается Оби.

На этот раз, звонкой пощёчиной, её награждает Сонэ, подошедшая повнимательнее рассмотреть дорогую вещь.

— Мама! — обиженно вопит Оби, схватившись за пылающую щёку.

— Не смей трогать мою дочь! — немедленно подаёт голос АРан, до этого, спокойно слушавшая разговор. — Своих детей воспитывай!

— Тихо вы! — на правах старшей, прерывает грядущий скандал ЁнСо. — Я несу за ЛиРа ответственность, поэтому, сама спрошу, откуда у неё столь дорогая вещь. А до того момента, никто девочку не беспокоит. Тем более, сейчас, в её состоянии. Оби, это и тебя касается, в первую очередь. Ты меня поняла?

— Поняла, хальмони, — потупив очи, отвечает ей внучка.

* * *

Стоило Манхи переступить порог своей комнаты, как, в нос девочке, тут же ударил запах неведомых лекарств смешанный с человеческим потом. На постели, она увидела разметавшуюся от жара подругу. Её, и без того, бледное лицо, превратилось в мертвенную маску, а дыхание, было частым и прерывистым.

Манхи, подошла к Лире, опустилась возле неё на колени, поправила откинутое одеяло, скомканное где-то в ногах больной, осторожно погладила её по горячей щеке. В этот момент, Лира, принялась судорожно метаться, словно увидела кошмарный сон. Её дыхание ещё больше участилось, а рот стал открываться и закрываться, будто пытаясь, то ли сказать что-то, то ли крикнуть. Всё это, она проделывала, не издавая ни звука, тем самым, нагоняя на Манхи жути. Но та, пересилила желание последовать совету старших, и осталась рядом с подругой. Переодевшись в пижаму, она легла рядом с Лирой, накинула на неё кусок своего одеяла, поплотнее прижалась, делясь теплом, обняла рукой, для надёжности.

— Я не позволю тебе умереть. Я ведь ещё не извинилась перед тобой. Так и знай! — прошептала она на ухо Лире.

Девочка, ещё долго лежала, бодрствуя, прислушивалась к сбивчивому дыханию подруги, молясь за неё всем известным ей богам. Перед тем, как, провалиться в сон, она успела подумать, что, за всю свою короткую жизнь ещё ни за кого так сильно не переживала.

* * *

Просыпаюсь я от сильного жара, обволакивающего меня со всех сторон. Одновременно, с осознанием того, что я не варюсь в персональном адском котле, а, всего лишь, закутан в два одеяла, вместе с прижавшейся ко мне Манхи, приходит воспоминание о дне минувшем. Чёткое и ясное, к счастью. Я, даже, вспоминаю образы медработников, шаманящих над моей безвольной тушкой. Что-то они прикладывали, кололи, капали в рот… Одним словом — садисты — так издеваться над беспомощным человеком! Не помню лишь как вернулась Манхи, но это уже мелочи, ибо, я точно знаю, как попал в свою постель.

Да уж, погулял, называется. Хорошая привычка топать пёхом до дома, что после пьянок на другом конце родного города, что в незнакомых местах, на этот раз, чуть было не обернулась для меня крупной неприятностью. И ведь оставалась ещё наличка после непродолжительной поездки на такси, мог бы машину поймать. Но, во-первых, помня возраст Лиры, я, просто не рискнул этого делать, ибо неизвестно, что за частник попадётся, а во-вторых, захотелось обсохнуть.

Что тут скажешь? Идиот! Ничего не стоило поинтересоваться у прохожих, какой транспорт идёт в нужную сторону, даже, не зная точного адреса. Или, в конце концов, остаться на набережной, попросить ШиЕна, вызвать такси, наплевав на назойливую репортёршу с её микрофоном.

Врачам надо отдать должное. Своими лекарствами они вытащили меня из лап болезни, не дав той разгуляться, как следует. В итоге, чувствую себя превосходно. Нигде ничего не болит, и даже, зачатки мышц, в хлипком девичьем теле, не ноют. Бросаю взгляд на табло электронных часов, что светятся в темноте зелёным светом, и убеждаюсь в двух вещах. Первое, я провалялся в постели одну ночь, и второе, через минуту, эти самые часы, истошно завопят побудку, извещая своих хозяев о наступлении нового трудового дня. Удачно я проснулся.

Стоило только будильнику включить звуковой сигнал, как тут же, лёгкий свист возле моего уха, исходящий от спящей Манхи, прекращается, и та, ещё сама толком не проснувшись, принимается меня трясти. Наверное, забыла, что я тут, вообще-то, как бы помираю.

— Лира, просыпайся, — слышу её ленивый, сонный голос, — вставать по… — внезапно замолкает она на середине фразы.

«Вспомнила, таки» — мысленно злорадствую, выбираясь из сауны, в которую, за ночь превратилась постель. Злорадствую недолго. Болезнь отступила, и я готов сегодня идти на занятия. Вопреки любому больничному, что могли выписать на имя ЁнСо. Мне не терпится «светануть» приобретёнными знаниями перед любым, кто