Иные - Александра Яковлева

Аня

Внутри замок оказался больше, чем выглядел снаружи: множество комнат и просторных залов, коридоров и галерей, витых лестниц и потайных дверей. Одну такую Аня обнаружила, когда прислонилась к стене, чтобы перевести дух, а фальшпанель под ее плечом вдруг поехала в сторону. В другой комнате, где вся мебель была завернута в белые чехлы, она задержалась у окна. От леса к замку шли двое, ребенок и взрослый. Аня едва не ткнулась лбом в стекло, пытаясь разглядеть, кто это. Но взрослый слегка хромал, а еще он был ниже и худее Макса. В ребенке Аня вскоре узнала Боруха. Его крепко держали за плечо — точно так же Катарина вывела Боруха из Аниной комнаты, когда тот пытался сбежать через окно. Похоже, Борух не оставляет попыток.

Борух шел, спотыкаясь, путаясь в ногах, и смотреть на него было больно. Аня твердо решила, что при первой же возможности поговорит о Борухе с Максом. Осталось только найти в огромном пустом замке его хозяина. Да, поговорить о Борухе — а еще извиниться за швейную машинку. До сих пор Аню захлестывало жгучим стыдом, стоило только вспомнить Макса и его оскорбленное лицо. Она вывалила на него все свои ядовитые подозрения — а ведь он ради нее рисковал.

За полдня она обошла практически весь замок, но так и не столкнулась с Максом. Иногда ей казалось, что Макс, притаившись, незримо наблюдает за ней — прямо как завлабораторией в испытательной, через толстое стекло. Он мог быть за любой запертой дверью, за любым поворотом. Аня чувствовала чужое присутствие кожей, но всякий раз наталкивалась то на молчаливых слуг, то на внимательный круглый глаз ворона за стрельчатым окном.

В конце концов она пришла к выводу, что Макс снова в отъезде, возможно, по тем самым государственным делам, о которых он упоминал. Наверное, именно об этом сказала ей Катарина в саду? Аня могла лишь догадываться. Да найдется ли в этих богатых комнатах хоть один немецко-русский словарь?!..

Но вместо библиотеки она неожиданно для себя нашла кухню. Здесь хозяйничала полнотелая рыжая кухарка по имени Йоханна. Уйти от Йоханны с пустыми руками не получилось: Аню угостили молоком и целой тарелкой тыквенного печенья в качестве полдника. Заодно она выучила, как будет по-немецки «добрый день», «спасибо», «красивая девушка» и «нужно кушать». Это было уже кое-что. Но Йоханна не могла надолго оставить свои кастрюли и котелки, поэтому Аня, чтобы не мешать ей, поднялась в гостиную.

Где-то неподалеку шли занятия — она слышала, как дети отвечают урок. Кажется, они читали стихи по ролям. И хоть Аня не могла вычленить ни слова из потока их речи, немецкая поэзия звучала непривычно мягко. Из гостиной открывался вид на пустошь и лес за ней. Устроившись с молоком и печеньем у высокого стрельчатого окна, Аня вскоре увидела, что к замку приближается автомобиль Катарины. Может быть, она ездила за Максом? Аня приподнялась, жадно всматриваясь, но с такого расстояния невозможно было понять, кто сидит внутри. Черная крыша мелькнула и пропала из поля зрения. Аня замерла, прислушиваясь. Но, кроме стихов, ничего не услышала.

Прозвенел колокол к ужину, и коридор наполнился шумом голосов. Аня выглянула из гостиной: к ней приближался строй воспитанников. Мальчики и девочки говорили о чем-то между собой, смеялись, но Боруха среди них не было. Светловолосый Ансельм заметил ее первым и громко поздоровался. Остальные последовали его примеру.

— Гутен таг, — старательно выговорила Аня, чтобы сделать ребятам приятное. — А где… Борух?

Но никто ей не ответил. Дети прошагали мимо, некоторые снова заговорили о своем. Только Ансельм задержался — и то потому, что Аня вышла, преградив ему путь.

— Борух? — с нажимом повторила Аня.

Ансельм бросил взгляд на своих друзей, которые уже прошли вперед и теперь остановились, дожидаясь его. Пожал плечами.

— Ich weiß nicht. — Он махнул рукой на окно. — Jüdisches Schwein läuft irgendwo im Wald [1].

Друзья Ансельма прыснули в кулаки, но, когда Аня обернулась на них, сделали вид, что закашлялись. Ансельм широко улыбался. Аня готова была поклясться, он сказал что-то неприятное, но она не поняла ни слова.

— Anselm! — Широкой хромающей походкой к ним приближался тот долговязый человек, которого Аня видела вместе с Борухом на пустоши. — Halt den Mund! [2]

Ансельм вжал голову в плечи и метнулся к своим друзьям. Они почти бегом бросились к лестнице холла.

— Простите… — начала было Аня. Но долговязый прошел мимо нее, будто она превратилась в мебель, да к тому же не очень интересную, вроде стула или подставки под обувь.

И это стало последней каплей. Острое свербящее чувство накрыло ее с головой, в носу защипало от обиды и слез. Глядя в перекошенную хромотой спину, с отчетливой ясностью Аня почувствовала себя чужой.

Из всех обитателей замка она могла поговорить только с его хозяином. Только Макс понимал ее, а она — его. И рассориться с единственным человеком, который, пусть и странным образом, но помог ей, было очень глупо. Раньше она не доверяла никому, но теперь ей хотелось довериться. Раньше она любила одиночество, а теперь чувствовала себя как под пыткой. И на сей раз рубильник был в руках Макса.

Аня вернулась в свою комнату раздосадованная и совершенно обессиленная. И сразу, стоило ей переступить порог, она увидела желтое облако: на окне, рядом со швейной машинкой, собранный в округлую вазу, стоял букет чайных роз. Похожие она видела сегодня днем в саду.

Аня подошла к букету, обняла его и, зарывшись носом, глубоко вдохнула. От цветов пахло горькой сладостью и далекой осенней грозой. На сей раз нашлась и записка. Аня вытащила карточку за уголок, перевернула. Неровными печатными буквами на ней было написано по-русски:

«Они как ты».

Это мог написать только один человек.

Аня огляделась, будто Макс притаился в гардеробной или за кроватью. Но ее комната выглядела такой же, какой она ее оставила. Разве что Ингрид заправила постель и вычистила камин. Аня снова окунула лицо в желтое облако цветов. Глубоко вдохнула.

Она снова поужинала в комнате — из уважения к труду Ингрид, которая принесла ей полный поднос еды. Затем с наслаждением вымылась в ванной и надела шерстяные брюки в тонкую клетку и желтый свитер — как раз под цвет букета. За те дни, что Аня провела в замке, в ее гардеробной появилось немного повседневной одежды. Ингрид каждый день приносила ей то