Маньякой 2 - Константин Владимирович Ежов

- И что ты с этим будешь делать? – спросила она тише.

Посмотрел на неё. Потом – на флягу, всё ещё пахнущую дубовой корой и алкоголем. И, как-то неожиданно для самого себя, сказал:

- Пока выжду. Проверю кое-что. И только потом – сделаю. Как всегда. Иначе не умею.

Она кивнула. Медленно. Как будто и сама знала, что это – единственно возможный ответ.

- Тогда доедай. И пойдём.

Весело хмыкнул. И стал доедать. Уже без вкуса, но с чувством.

***

Что ж, разговор закончился. Мы как-то спонтанно и буднично с Лайей разошлись – без объятий, без поцелуев, даже без натянутых "береги себя". Она просто кивнула и ушла в сторону, растворяясь в толпе как человек, у которого есть куда идти и кому доложить. А я остался стоять у площадки аэротакси, чувствуя, как затылок зудит от мыслей, а в животе скручивается что-то тяжёлое и подвижное – не то от бургерной шаурмы, не то от перспектив. Скорее всего конечно второе.

Но одно знал точно: пора.

Хватит бегать кругами. Пора распутать то, что всё откладывал. История со звёздным небом. С тем снимком, который мы когда-то вытащили из моей памяти, как рыбину из чёрного моря бессознательного. Временная метка, картинка – всё было. Осталось только найти, откуда оно было снято. В каком месте. В каком, мать его, времени.

Не знаю, почему раньше это казалось чем-то сложным. Наверное, хотелось тишины, осторожности. Не привлекать внимания. Избегать лишних глаз. Вдруг кто подумает, что ищу что-то не своё. Или, хуже того – своё. А теперь… теперь мне даже всё равно.

Решил прятать ценное на виду. Потому что это самый надёжный способ спрятать что-то. У всех перед глазами. Вон та самая сферическая конструкция, артефакт, как мы его называем между собой, всё ещё валялась на тумбе в мастерской. Прямо на видном месте. Пыль с неё периодически стирал. И никто, НИКТО даже не подумал, что это что-то большее, чем просто ещё одна из моих странных безделушек.

А между тем – это был самый настоящий артефакт. Устройство. Может быть даже… якорь. Для памяти. Для переходов. Для магии. Для чего-то, что пока не вписывалось ни в одну формулу. Но оно было. Точно знал. А посетители – нет. И это не позволяло от неё так просто избавиться. Не хотели воровать непонятно что.

И теперь решил идти открыто. Без игры в шпионов. Без ночных взломов и темных прокси. Пойду к официальным. Прямо тут, в Лос-Анджелесе. У нас есть обсерватория. Есть институт астрофизики. Есть к кому прийти. Да, они будут задавать вопросы. Да, возможно, кто-то что-то заподозрит. Но зато получу нужные мне координаты. И, если повезёт – подтвержу время события. А с этим можно работать.

Поднял флягу, сделал глоток – бренди. Привычный вкус, вязкий и терпкий. Не потому, что хотел выпить. Просто… алкоголь во рту сейчас был даже полезен. Пьяные ведь по серьёзному делу не ходят. А сейчас как раз шёл.

Город встретил меня обыденно. Воздух пах асфальтом, солнце пекло со злостью, и где-то вдалеке выл грузовой дрон, зависая над высоткой. Я пошёл пешком. Не спеша. Пропуская в себя каждую деталь. Каждый шум. Каждого прохожего.

На углу – старый газетный киоск, на его стенде – заголовки. Что-то про выборы. Что-то про катастрофу в зоне Мидвеста. Что-то про исчезновение миллиардера из Сиэтла. Всё, как обычно. Всё, как всегда. Под этими заголовками могла бы быть и моя фотография. Где-то глубоко внизу, под слоем общественной пены.

Шёл молча, будто сам себе экскурсовод. Район был знакомый. Здесь покупал свои первые транзисторы для старых тостеров, здесь разбирал дрон, упавший на стоянке, здесь же когда-то подрался с курьером, который пытался доставить не мой заказ. Всё это – мои точки. Мои маршруты. Но теперь шёл другим путём. В сторону обсерватории.

Она стояла на холме, как всегда. Белая, с куполами, в которых прятались линзы и зеркала. Вокруг – парк. Стриженные кусты, лениво фырчащие поливалки, редкие туристы. Поднялся по каменным ступеням, чувствуя, как бренди в желудке оседает тяжёлым осадком. Впору было остановиться. Но не остановился.

Внутри – прохлада. Пространство дышало медленно, сдержанно, как научный сотрудник с тридцати летним стажем. У входа – рецепция. Девушка лет двадцати, с выражением лица, как у тех, кто мечтает о Нобелевке, но пока живёт на зарплату лаборанта.

- Добрый день, – поприветствовал её, опираясь на стойку. – Мне нужен кто-то, кто может помочь с астрономической привязкой.

- Уточните? – вежливо улыбнулась она.

- У меня несколько снимков звёздного неба. С временной меткой. Хочу определить, откуда они могли быть сделаны.

Она кивнула, слегка прищурившись.

- Это не совсем наша стандартная услуга...

- Знаю. Но я готов оплатить. Не обязательно через кассу.

Это был проброс. И он сработал. Её глаза чуть расширились, а потом она быстро посмотрела на экран терминала и кивнула:

- Поднимитесь на второй уровень. Кабинет двести четыре. Постучитесь, скажите, что от Карен. Профессор Ли может вам помочь.

Искренне поблагодарил, прошёл по коридору. Ли. Хорошо. Восточный акцент, аналитический склад ума. Наверняка – не слишком общителен, но знает, как вращаются звёзды. И как вращается бюрократия.

В кабинете – книги, старый проектор, две чашки кофе (одна пустая, одна ещё парила), и человек лет шестидесяти в потёртом пиджаке. Он даже не поднялся.

- Вы от Карен?

- Да.

- Показывайте.

Спокойно передал ему устройство. Он не удивился – наверное, привык к странностям. Через пару минут он щёлкал мышью, вводил координаты, просматривал симуляции. Я ждал. Чувствуя, как всё внутри собирается в узел.

Минута. Две. Пять.

- Удивительно. Тут реальный параллакс. Значит – не монтаж.

- Сколько времени потребуется?

- Уже почти всё. О… есть!

Он замер, смотря на экран.

- Интересно, – сказал он наконец. – Снимок сделан не с поверхности Земли. Не спутник. Это точно. Атмосферные искажения не видны. Но угол… странный. Очень ровный горизонт. И… хм…

- Предположительно, это сделано с обратной стороны