Орден во всю спину 2 - Константин Владимирович Ежов

Она повернула голову к Косому и спокойно бросила:

- Его пистолет теперь твой.

Солдат, к виску которого Журавлёва прижала холодное дуло пистолета, оказался тем самым, кто больше всего досаждал Синявиной. Косой сразу понял: наконец-то кто-то решил поставить мерзавца на место.

"Неужели, – мелькнула мысль, – она и правда впряглась за Любу? Не ожидал от неё. Думал, Журавлёва живёт только для себя."

Но, похоже, есть всё-таки в женской натуре эта загадочная солидарность.

Щёлкнул предохранитель, сталь о металл – резкий звук в тишине леса ударил по нервам сильнее, чем крик. Впереди идущие обернулись: кто-то с опаской, кто-то с любопытством. В воздухе повисла густая пауза. Все замерли, ожидая, не разгорится ли сейчас драка – бешеная, кровавая, на пределе.

Ярослав скосил взгляд на Хромова: тот нахмурился, морщины на лбу прорезались глубже, но вмешиваться не спешил. По всему было видно – и он считал, что солдаты заигрались и перешли грань.

Однако остальные военные, что стояли рядом, не двинулись с места. Ни один не решился встать плечом к плечу с товарищем. Всё было ясно без слов: их шайка держалась лишь видимостью, внутри же не было и намёка на сплочённость. Каждый думал только о собственной шкуре.

Ярослав, не желая тянуть время, подошёл ближе. Солдат, к которому была приставлена сталь, вонял потом и табаком – тяжёлым, въевшимся в ткань мундира. Косой резко рванул руку к поясу и выдернул пистолет из кобуры. Кожа на ремне скрипнула, металл кольнул ладонь холодом.

Солдаты когда-то бежали в спешке, бросая винтовки, слишком тяжёлые и громоздкие, оставив при себе лишь короткие стволы. Теперь один из этих пистолетов оказался в руках Косого.

Солдат с перекошенным лицом выплюнул слова:

- Ты хоть понимаешь, какое это преступление – отобрать оружие у военного?!

Журавлёва даже не дрогнула. Она смотрела прямо, её голос звучал ровно, будто сталь режет по стеклу:

- Если ты ещё раз посмеешь мне угрожать – считай, ты уже труп.

Вокруг стало тихо, настолько, что слышно было, как где-то в тени шуршит сухая хвоя под лапами белки. Запах хвойной смолы ударил в ноздри – свежий, колючий, как сам воздух Урала. Ветер тронул листву, и напряжение вокруг натянулось ещё сильнее – словно тонкая струна, готовая в любую секунду лопнуть.

Ярослав едва удержался, чтобы не хлопнуть в ладоши. В его глазах Журавлёва выглядела по-настоящему решительной – её слова звенели, будто выстрел, и никакой дрожи в голосе.

Когда он потянулся за пистолетом, солдат резко прижал оружие к боку, пытаясь скрытно удержать. Сухожилия у того натянулись, пальцы сжались, словно корни дерева в сухой земле. Но Ярослав был сильнее – его хватка походила на железные клещи. Один за другим он силой разжал чужие пальцы, костяшки хрустели, кожа покрывалась белыми полосками от натуги. Солдат, побледнев, понял, что если продолжит упираться, то останется без пальцев. И отпустил.

Металл пистолета оказался тяжёлым, холодным, приятно оттягивал руку. Ярослав ощутил запах машинного масла, смешанный с потом и гарью, пропитавшей кобуру. Сердце его ударило быстрее – теперь он держал оружие открыто, по праву. С того момента, как в нём проснулся навык обращения с огнестрелом, он мечтал испытать его в деле. И вот, наконец, момент настал.

Солдат, лишившийся оружия, глянул на Ярослава зло и сквозь зубы процедил:

- Разве ты уже не забрал мой пистолет? Почему продолжаешь лапать меня?

- Где обойма? – холодно спросил Ярослав, сжимая рукоять.

У того пересохло в горле, он сглотнул, растерянно заморгал.

- В… в левой части формы.

Ярослав бесцеремонно обыскал его, ощутил жёсткую ткань шинели, запах пыли и старого пота, и вытащил обойму. Металл приятно щёлкнул в его руках. Солдат, стараясь сохранить лицо, повернул голову к Журавлёвой и ухмыльнулся:

- Ну и что? Даже если ты дала ему пистолет, думаешь, он знает, как пользоваться? Он же обычный беженец.

Несколько человек из отряда кивнули: мол, правда говорит. В их глазах Ярослав выглядел простым парнем, не более. Но Ярослава прищурилась. Она смотрела на то, как он держит оружие, и её уверенность пошатнулась.

Она разбиралась в оружии лучше любого здесь – не зря во дворце её мастерство признали безупречным. И то, что она видела, не оставляло сомнений: Ярослав не просто знал, как держать пистолет – он делал это правильно, естественно, так, как делает человек, у которого оружие продолжение руки. Даже когда его ладонь опустилась, угол кисти оставался идеальным, чтобы вскинуть ствол и нажать на спуск в долю секунды.

Это было умение, которому не научишься случайно. Не беженец – воин. Пусть другие ничего не поняли, но она узнала.

Не желая раскрывать свои мысли, она только бросила солдату коротко:

- Потеряйся.

Тот побледнел ещё больше. Быть лишённым оружия – хуже любого оскорбления для военного. В его глазах мелькнуло чувство, похожее на стыд и ненависть одновременно. Он попятился и отошёл в сторону, сжав кулаки так, что костяшки побелели.

Станислав Хромов шагнул вперёд и, заметив, что напряжение спало, проговорил деловым тоном, словно ставя точку:

- Двигаемся дальше. Нужно успеть найти место для лагеря, пока солнце не ушло за горы.

Его голос прозвучал жёстко, но в нём не было ни капли участия в распрях. Всё, что волновало Хромова – как добраться до Урала. Остальное он считал лишь пустыми ссорами на обочине пути.

Ветер шевельнул сухую траву под ногами, запах сырой земли и хвои донёсся откуда-то впереди. День клонится к закату, и дорога обещает быть ещё тяжелее.

По мере того как отряд двигался вперед, в их походе наметилась тонкая, но ощутимая черта: солдаты держались особняком, словно выстроив невидимую стену между собой и Любовью Синявиной, Ярославой Журавлёвой и Ярославом Косым. Никто не говорил об этом вслух, но напряжение витало в воздухе, как запах сырости и старой хвои в уральском лесу.

Ярослав шагал молча, слушая хруст мха под сапогами и скрип ветвей над головой. В голове его вертелась тревожная мысль: а что если Журавлёва вдруг решит всерьёз поддержать Синявину? Что если вздумает вытащить её отсюда, в обход всего отряда? Тогда выбора у него не останется – придётся рвать и этот зыбкий союз.

В этот момент сама Любовь нарушила тишину:

- Спасибо, что помогла мне, – тихо сказала она Ярославе, слабо улыбнувшись. – Я надеюсь, мы вместе выберемся из Урала в ближайшие дни.

Косой