Орден во всю спину 2 - Константин Владимирович Ежов

- Я помогаю не бесплатно. Верни мне деньги, что я тебе платила вначале.

Любовь даже рот приоткрыла от неожиданности. Потом, после секунды колебаний, полезла в сумку и достала тугой свёрток – десять тысяч рублей бумажными сторублёвыми купюрами. Бумага зашуршала, пахнувшая чернилами и сырой кожей старого кошелька.

- Вначале я дала тебе пять, – сказала она с натянутой улыбкой. – Но верну десять. Считай это благодарностью.

Журавлёва спокойно взяла деньги, даже не посмотрела толком, как будто это были просто сухие листья, и убрала в карман куртки.

- Потеряйся, – холодно бросила она, и Синявина почувствовала, как земля уходит из-под ног.

- Значит… ты будешь помогать мне в пути? – с надеждой уточнила Любовь.

- Ты не так поняла, – голос Ярославы прозвучал тихо, но жестко, как щелчок предохранителя. – Я не собираюсь выводить тебя отсюда. Могу лишь гарантировать, что ты сохранишь человеческое достоинство, даже если умрёшь.

Любовь замерла, не находя слов. В её глазах плескалось отчаяние – она понимала: никто из окружавших её больше не был союзником. Даже те, кто ещё утром улыбался ей, теперь смотрели с безразличием или презрением.

Косой же, слушая разговор, всё понял предельно ясно. Журавлёва не врала. Она просто на всякий случай пообещала не дать звереющим солдатам опозорить женщину. Но за её жизнь брать ответственность она и не думала.

Синявина выглядела особенно жалко: волосы растрепались, в глазах туман, походка неуверенная. А ведь именно она первой предложила им всем отправиться в путь, именно её голос ещё вчера звучал звонко и решительно в крепости. Теперь же от той уверенности не осталось и следа.

Тропа внезапно раздвоилась. Перед ними стояли два пути – оба узкие, заросшие, ведущие в разные стороны. Ветки старых елей нависали так густо, что небо почти исчезло, и невозможно было понять, где солнце и куда вообще держать путь.

Станислав Хромов нахмурился, осмотрел оба направления, потом повернулся к Косому:

- Ну и куда теперь?

И в этот миг Ярослав отчётливо услышал холодный, чужой голос у себя в голове – тот самый, что не раз звучал из дворца:

"Квест: Укажите дорогу"

Косой задумался на секунду. Прислушался к себе, к лёгкому покалыванию в мышцах, к странной тяге налево. Затем уверенно сказал:

- Пойдём налево.

"Задание выполнено. Награда: +1.0 Ловкость"

Он ощутил, как тело словно налилось новой силой. Мышцы стали плотнее, движения точнее. Даже дыхание изменилось – лёгкие теперь работали, как отлаженный механизм.

"Вот оно, – подумал Косой, сжав пальцы в кулак. – Настоящая сила рождается не только из грубой мощи или одной ловкости. Настоящая плотность – это союз обоих качеств".

***

Солдат, у которого Ярослав Косой только что выдернул из кобуры пистолет, холодно прищурился, и в его голосе зазвенела сталь:

- Разве ты сам не говорил, что раньше дальше не заходил? Я помню твои слова: будто несколько дней прятался в каньоне, прежде чем выбраться. Так с чего это вдруг ты теперь знаешь, куда идти?

Ярослав ответил с той же спокойной невозмутимостью, словно речь шла не о жизни и смерти, а о какой-то мелочи:

- Ниоткуда.

Эти два простых слова упали на землю тяжёлым камнем. Станислав Хромов нахмурился, Ярослава Журавлёва дернула уголком губ – и оба остались без слов. Воздух словно сгустился, и над всей группой повисло молчание.

- Если ты сам дороги не знаешь, – не выдержал солдат, – зачем сказал идти налево?

Ярослав лишь чуть пожал плечами. Он не ощущал ни капли смущения. В задании, что пришло ему голосом из дворца, было сказано только одно: "Укажи дорогу". Там не говорилось – укажи правильный путь. Справедливо: задача есть задача, условия выполнены. А уж куда выведет эта тропа – на свободу или в петлю – на то воля судьбы.

Станислав Хромов всё ещё колебался, разглядывая Косого, будто пытался прочесть на его лице тайное знание. Наконец он спросил:

- И всё же, почему именно налево?

- Потому что не знаю дороги, – ответил Ярослав, чуть усмехнувшись, – но знаю одно: горы Урала лежат слева от нас.

Хромов коротко кивнул, будто принимая внутреннее решение:

- Хорошо. Тогда пойдём налево. А ты скажи, как только увидишь подходящее место для привала.

С тех пор, как они блуждали по пустоши, Хромов уже привык прислушиваться к мнению Ярослава. И, как показала практика, тот редко ошибался.

Дальше путь тянулся через густые заросли и бесконечные хвойные склоны. Воздух стоял насыщенный терпким ароматом хвои, смолы и влажной земли. Ноги тонули в подстилке из опавших иголок, под сапогами пружинил мягкий мох, а где-то в кронах шелестели белки, сыпавшие вниз шелуху от шишек.

Косой то и дело взбирался на сосны, будто лесной зверь, хватаясь за шершавую кору и утыкаясь лицом в пахучие ветки. Срывал крепкие шишки, отламывал веточки с упругими тёмно-зелёными иглами. Шишки, понятно – можно было поджарить семена и хоть как-то насытиться. Но вот иголки? Остальные переглядывались, не понимая, что он задумал.

Ярослав ловко разминал пальцами пучки сосновых иголок, и из них выступал светло-зелёный, прозрачный сок, пахнущий свежестью и смолой. Он втягивал его губами и слизывал с ладоней, оставляя на языке терпкую, чуть кислую прохладу. Потом обернулся к остальным:

- Если не хотите сдохнуть от жажды, учитесь. В иголках влага, а влага – жизнь.

Солдаты за его спиной сомневались, косились друг на друга. В их глазах читалось недоверие: что, правда, можно пить смолу и не отравиться? Но жажда уже жгла горло, губы у многих растрескались. И только двое решились без промедления.

Журавлёва, привычно сжатая, но решительная, без слов полезла следом на сосну, обдирая ладони о кору. А Станислав Хромов, хоть и морщился, но повторил движение Ярослава, выжимая сок из иголок. Остальные же топтались внизу, разрываемые между страхом и необходимостью, и в лесу воцарилась странная тишина – с шорохом ветра, скрипом стволов и капающим где-то невидимым ручейком.

И именно в этой тишине стало ясно, кто готов учиться и выживать, а кто останется лишь обузой на