Орден во всю спину 2 - Константин Владимирович Ежов

всё время скользили по сторонам. Особенно следил за тем местом, куда вчера кинул крысу. Кости остались голые, обглоданные подчистую. Значит, тут кишат падальщики. Муравьи, жуки – мелочь, но для живого человека их полчища могут оказаться смертельными.

Шли мы цепочкой. Любовь Синявина держалась рядом со Станиславом, словно тень, почти прижималась к нему плечом, бедром, будто искала защиты в его фигуре. Он же сохранял холодную сдержанность, не позволяя ей приблизиться слишком сильно.

Часто видел таких женщин в крепости: как только становилось опасно, они начинали искать "опору" – мужчину, который должен их защитить. Повадки те же самые.

А вот Журавлёва вела себя прямо противоположно. Сжимала в руках два пистолета и ни на секунду не выпускала их из прицела, будто весь мир вокруг был потенциальной угрозой. На её лице – ни намёка на желание прильнуть к чужому плечу. А жаль. Ну, да ладно. Две крайности: Любовь и Ярослава.

К полудню Станислав вдруг обернулся ко мне, глаза прищуренные, голос строгий:

- Косой, сможешь ли ты добыть еды для всех в этом лесу?

Вопрос прозвучал так, будто от моего ответа зависело не только настроение отряда, но и сама их вера в то, что мы дойдём до крепости живыми.

- Да не бог я, – буркнул Косой, отмахнувшись. – Ты серьёзно думаешь, что могу вот так взять и наколдовать еду? Ну скажу: "кабан врежется в дерево" – и что, он прямо сейчас врежется?

Не успел договорить, как в чаще, метрах в четырёхстах впереди, раздался грохот – словно молот обрушился на стволы. Секунду спустя лес огласил треск ломаемых ветвей, хриплое хрюканье и отчаянный визг.

- Да ну к чёрту…, – пробормотал кто-то из отряда.

И тут они все услышали оглушительный удар – будто туша налетела на дубовый ствол.

Все одновременно повернулись к Косому. Даже Хромов, обычно невозмутимый, покосился так, словно впервые задумался: а кто вообще этот Ярослав?

- Проверю, – коротко бросил Станислав и первым двинулся вперёд, осторожно раздвигая сучья ружейным стволом.

Когда добрались до места, перед глазами предстала нелепая картина: огромный кабан, весь серый от грязи и пыли, лежал на боку у поваленного дерева. Туша его содрогалась, ноги дёргались, но подняться он никак не мог. Рыло в крови, из ноздрей хрип. Зверюга, казалось, сама себе врагом стала.

И тут откуда-то сбоку, почти из воздуха, вынырнула тёмно-серая тень. Она прыгнула так высоко, что даже воздух завибрировал, а когда приземлилась – с гулким ударом врезала кабану по черепу. Тот только всхрапнул и затих, повалившись без движения.

Но никто даже не посмотрел на тень – все глаза были прикованы к Косому.

- Ха-ха! – первым разрядил тишину Людвиг Булавкин. – Ну ты даёшь, Ярослав! Слово в слово! Видать, пророческий дар у тебя, братец. А главное – теперь у нас будет обед. Свежая дичина, да ещё какая!

Смех и довольное оживление пронеслись по отряду. Улыбки, шутки – даже самый мрачный сейчас радовался предстоящей трапезе. Лес стоял сырым, гулким, в нём не было ничего праздничного, но мысль о жареном кабаньем мясе вмиг скрасила тяжёлую дорогу.

Только Косой не разделял этого веселья. Он, нахмурившись, обернулся в сторону города. Где-то там, далеко, должен быть Проныра. И Ярослав знал: это всё его рук дело. Лёха снова загадал желание, снова вмешался в то, что не стоило трогать. И наверняка сейчас корчится от боли – от той страшной расплаты, которая всегда шла следом. Удача, конечно страшная штука, но сам Ярослав не хотел бы сейчас быть на его месте.

"Упрямец, – подумал Косой, сжимая кулаки. – Когда ж ты поймёшь, что за каждую мелочь тебе приходится платить втройне?"

Он молча выдохнул, сдерживая раздражение и страх. Решил про себя: впредь лучше держать язык за зубами. Чем удачливее становились его невольные предсказания, тем опаснее это было для Проныры. Так ведь и убить этого дебила можно.

В груди скребло неприятное чувство – тоска и злость вперемешку. Всё, чего ему хотелось в этот момент, – вернуться в город и убедиться, что этот придурок жив.

Ночью в самую гущу леса никто так и не решился сунуться: слишком уж давящая была там тьма, слишком густо шептались в ней чужие, чуждые звуки. Лес казался живым и враждебным. Но вот уже целое утро прошло, и отряд так и не наткнулся ни на зверя, ни на западню.

Единственное, что успело напугать – кабан, да и тот с грохотом сам впечатался в дерево, словно дурень.

Ярослав Косой всё это время шёл настороже: внимательно вглядывался в землю, искал хоть какие-то следы крупного зверья – помёт, тропу, ободранную кору. Но всё было подозрительно чисто. Ни костей, ни рыбьих скелетов, что раньше валялись у воды – словно лес проглатывал всё живое, не оставляя ни крошки.

От этой мысли Ярославу становилось неспокойно: в природе так не бывает.

Наконец они вышли на крошечную поляну, где солнечные пятна робко пробивались сквозь верхушки сосен. Здесь решили остановиться и развести костёр. Все были измотаны: прошлую ночь глаз не сомкнули, а сегодня сил не осталось вовсе. Хотелось хоть на пару часов завалиться спать.

Хромов, не раздумывая, достал штык и принялся разделывать кабана. Мясо было жирным, мясистым, и, стоило вонзиться стали, как в воздух хлынул тяжёлый, сладковатый запах крови. Он будто мгновенно пропитал всё вокруг, смешавшись с влажным духом леса.

- Станислав, – негромко сказал Косой, – не рассчитывай оставить мясо на завтра. Здесь пустошь. И если запах крови потянется ночью – не мы найдём еду, а еда найдёт нас первой.

Он ткнул сапогом в землю у самого костра. Там уже копошилось целое войско чёрных муравьёв. Сотни блестящих телец, каждый размером с подушечку пальца. Толстые жвалы с хрустом перерезали траву, и всё их движение было страшно упорным, целеустремлённым.

- Днём они лишь идут по следу, – продолжил Ярослав. – Но, если к ночи останется хоть намёк на кровь, вы сами станете их добычей. И поверьте, муравьиная кислота жжёт так, что смерть покажется медленным облегчением.

Хромов резко втянул носом воздух, огляделся и коротко кивнул. В его взгляде мелькнуло понимание – и тревога.

- Понял, спасибо за напоминание.

"Жетон благодарности +1"

Лес снова словно прислушивался к ним. Где-то вдали капнула вода, словно бы напомнить о том, что они здесь не хозяева.

Полянка наполнилась запахом копчёного сала и дыма, резала нос жирная струя жарящейся свинины. Народ навалился на мясо так, будто