Правила подводной охоты - Дмитрий Валентинович Янковский

Через десяток секунд под днище влезла Рипли с карабином и медицинским пакетом. Она начала перевязывать Паса, а я схватил его карабин и принялся лупить во все, что двигалось. Гарпуны, разогнанные до полутора километров в секунду, навылет прошибали не только тела, но и глинобитные стены.

“Надо перебираться в отсек! — жестами показала начальница. — Оттуда мы им дадим жару! Давай, Копуха, ты первый. Потом прикроешь нас через амбразуру”.

Я выполз из-под днища и хотел уже ухватиться за лесенку, но Молчунья перевела огонь на водородную станцию. Пробитые газовые колонки зашипели под диким давлением и взорвались, отбросив меня к обочине. Очухавшись, я увидел такое, от чего волосы на руках стали дыбом. Над домами парил в воздухе легкий “Силуэт-Вертикаль” с кумулятивными ракетометами среднего класса.

Словно в замедленной съемке я увидел, как первые снаряды прошили броню “Ксении”, заливая десантный отсек огнем, как из кабины выпрыгнули Молчунья и Жаб с горящим рукавом рубашки. Кумулятивные ракеты пробивали только первый слой брони, так что единственным спасением казалось снова забраться под днище. Я рванул туда, сгрудившись вместе с остальными на спасительном островке в океане огня. Рипли вжалась в бетон, Молчунья скорчилась, обняв ее, Жаб распластался рядом. Я отбросил карабин, рухнул между ними и закричал, не помня себя от ужаса:

— Мамочка, я не хочу умирать!!!

И вдруг все стихло. Не просто прекратилась стрельба, а наступила оглушительная, ватная тишина. Жаб поднял голову. Взгляд у него был такой, словно ему привиделось нечто невероятное.

“Неужели подоспела помощь из города?” — мелькнула у меня мысль.

Но все оказалось еще более невероятным. На бетонке возле амфибии в полный рост стоял Пас с поднятым к плечу карабином. А гравилет рухнул на дома, вспыхнул и почти беззвучно взорвался.

— Боги морские! — одними губами шепнула Рипли. — Чистюля?

Только теперь я заметил, что Пас стоит в луже крови — взрывавшиеся вокруг него ракеты посекли ему ноги осколками. Но он словно не замечал этого. Спокойно повесил карабин на плечо и поднялся по лесенке в десантный отсек.

“Молчунья, за руль! — приказал Жаб на Языке Охотников. — Рипли и Копуха — в отсек!”

Я вылез из-под днища и увидел человек двадцать арабов, опустивших оружие в немом удивлении. Воодушевленный такой реакцией, я поднял свой карабин, закинул его на плечо и поднялся в отсек. Никто из противников и не думал по нас стрелять, хотя последний пулемет бессильно обвис на турели, пробитый кумулятивной ракетой.

В отсеке висели густые клубы дыма, пол и стены заливала противопожарная пена. Через многочисленные дыры в броне врывались лучи солнца. Амфибия взревела и тронулась, факел пылающей водородной станции быстро скрылся за барханами позади. Меня словно парализовало, я все видел, все понимал, но не мог ни шевелиться, ни говорить. Рипли, вытащив из ниши в стене чемодан медицинского модуля, спешно орудовала инъектором, обкалывая обезболивающим ноги Паса. Он сидел, как и я, похожий на восковую куклу.

Закончив инъекции, начальница стянула с Паса ботинки и достала из чемодана щипцы и зажимы, с помощью которых один за другим начала вынимать мелкие осколки. Пас не двигался. Кровь из его голеней сочилась так, словно на них места живого не было. Наконец Рипли закончила с осколками и наложила бинты.

— Как ты? — спросила она.

— Хуже еще не бывало, — скривился Пас. — Но, кажется, я напугал этих арабов.

— Напугал? — нервно рассмеялась начальница. — Это ты называешь напугал? Да они так обосрались, что до конца жизни будут икать при одном упоминании об охотниках! И детям завещают не связываться! Это же надо было додуматься — под шквальным огнем выйти из-под брони и завалить гравилет из легкого карабина!

— Я испугался, что нас всех убьют, если его не сбить, — Пас виновато опустил глаза.

— Испугался! — хихикнула Рипли. — Погляди на него, Копуха, он испугался!

Я не выдержал и тоже сорвался на истерический смех.

Через час в амбразуре показался довольно большой город. Без ажурных небоскребов он выглядел приземленным и грузным и вызывал тягостное ощущение. Щелкнул динамик внутренней связи.

— Я связался с базой и доложил о перестрелке, — сообщил Жаб. — Но они сейчас не имеют возможности выслать гравилеты и сровнять гадючник с песком. Или не хотят тратить топливо на уродов. Не имеет значения. Главное, что Макамота готов нас принять. Но есть одна проблема. Чистюля сможет стоять на ногах?

— Пока действует наркоз, — нахмурилась Рипли. — Что там еще случилось?

— Родичи холерных обложили медицинский центр. Охрана справляется, но нам придется пройти через толпу. Сначала на входе, затем на выходе. Штаб запретил переть на людей броневиком.

— Барракуда! — зло выругалась начальница. — Кто бы знал, как я этого не люблю!

— Для салаг поясню суть проблемы. В этих местах женщинам без чадры появляться на улицах запрещено. Но мы должны доставить Рипли в медкабинет, где стоит программатор.

— Может, лучше купить чадру? — осторожно спросил Пас.

— И надеть на твою бестолковую голову! — вспылила Рипли.

— Ты, молодой, говори, да не заговаривайся, — прошипел Жаб. — В моей команде все охотники, даже вы, салаги. Так что если речь пойдет о чадре, то наденут ее все, включая меня. Доступно?

Мы въехали в город. Амфибия медленно пробиралась по узким улочкам, прокаленным солнцем. Большинство домов выглядело обветшалыми, некоторые совсем

развалились. Под треснувшими стенами ветер гнал змеистые струйки песка. И это была столица, самый густонаселенный район! По курящим кальяны арабам Десятилетняя эпидемия ударила крепче всего. Оставшиеся одичали, озлобились, сбились в кучу и стали выживать по своим средневековым законам. Менее чем миллионное население столицы еще как-то держалось цивилизации, но поселки возле заправочных станций превратились в мелкие бандитские государства, живущие грабежом и разбоем.

Из теней нас иногда провожали ненавидящие взгляды вооруженных мужчин.

— В медресе им говорят, что эпидемию на арабов наслали европейцы, — пояснила Рипли.

— Что же здесь делает Макамота?

— Лечит их от холеры, — пожала плечами Рипли. — Они с Жабом чем-то похожи. Только один сдвинулся на охоте, а другой — на помощи всему человечеству. И то и другое одинаково опасно для окружающих.

Пас невнятно ругнулся себе под нос.

— Не развращай мне салаг! — рявкнул Жаб. — Можно подумать, ты ни на чем не сдвинулась!

Амфибия медленно выкатилась на заполненную толпой площадь, в центре которой тянулась к небу огромная мечеть