Последнее дело - Гоблин MeXXanik

к столу и положил его передо мной. Я долго смотрел на стекло с жидкостью, словно ждал, что она зашипит или лопнет. Флакон лежал на краю письменного стола, как капкан. И почему-то именно в этот момент в памяти всплыло: так выглядела бутылочка духов моей матери. Узкая, изогнутая, с такой же резьбой на стекле.:

— Второй шанс? За все, что она сотворила, у неё будет второй шанс? — зло усмехнулся я. — Единственный мир, в который я бы с радостью ее проводил — это тот серый мир с залом ожидания. И поездами.

Морозов нахмурился:

— Других способов, скорее всего, нет, Павел Филиппович.

Я пожал плечами:

— Как по мне, их великое множество. Несчастный случай, пуля, суицид…

Александр усмехнулся:

— У нее есть ребенок, Павел Филиппович. Проклятое дитя. Такие рождаются крайне сильными сущностями.

— Проклятье оставит в мире только одного, — упрямо заявил я, и Морозов кивнул:

— Все верно. Но никто не обещает, что это будете вы. Я сталкивался с такими… детьми. Чаще всего они уникумы. С темной силой. Это очень лакомый кусок как для местных божеств, так и для существ вроде Рипера. А они куда сильнее, чем местные хранители.

Я на секунду замер, вспомнив, как спокойно бывший глава «Сынов» приручил дух-аватар божества, извлеченного из Щукина.

— Таких как Рипер великое множество, мастер Чехов, — продолжил Морозов. — И они очень любят вмешиваться в дела смертных. Преследуя только им понятную выгоду. И на этого ребенка наверняка уже есть планы у многих. Потому что такие дети творят историю целых миров, Павел Филиппович. И не всегда эта история ведет мир к добру. Так что возможно, эта ситуация возникла неспроста.

Я поднялся с кресла, медленно прошёлся по комнате. Отчего-то мне вспомнился момент, где мама очень просила не убивать Маргариту, пока я был без сознания. И сегодняшний сон, когда у мамы вдруг появились змеиные глаза Мары. Может быть, Александр прав? И в этот момент, солнечный луч скользнул по полу, задев пыльные книги.

— Отец в курсе? — уточнил я после паузы.

— Этот план прорабатывался сообща с Филиппом Петровичем, и Софьей Яковлевной. Все считают, что это лучшее решение.

Он немного помолчал, затем добавил:

— Хотя, признаться, это решение далось очень нелегко для вашего отца. Для него вся эта история стала ударом.

Я только кивнул. Взглянул в окно. За стеклом колыхались розы. Несколько лепестков неспешно опадали, будто устали держаться.

— Когда нужно будет спровадить Маргариту?

— Сегодня, — коротко ответил Морозов. — Пока всё готово. Пока она ещё верит вашему отцу. Пока она не сорвалась и не натворила глупостей.

— Но нам не удастся вытащить ее из монастыря, — начал было я.

Александр покачал головой:

— Она уже не в монастыре, Павел Филиппович, — ответил он. — Филипп Петрович придумал легенду, будто до конца практики вы отбываете в Сербское княжество. И будете заканчивать практику там. И на сегодня назначен прощальный семейный обед.

Я кивнул, словно вынося приговор:

— Ловко. Ну раз все уже продумано, давайте доделаем это.

Морозов выдохнул, как мне показалось с облегчением, и направился к выходу. Я задержался в кабинете, затем взял со стола флакон с зельем и последовал за ним.

Арина Родионовна еще не прибыла, и в приемной было пусто. Даже призраки удалились куда-то по своим делам. Людмила Федоровна так и не вышла из своей комнаты. Мы пересекли холл и вышли из дома.

Машина Морозова уже стояла у крыльца. Мы спустились по ступеням, я занял место на переднем сиденье. Александр же сел за руль и завел двигатель. Авто выехало со двора.

— Куда едем? — уточнил я. — К бабушке?

Александр покачал головой:

— Маргарита знает, что там много призраков. И она сама предложила встретиться в особняке Филиппа Петровича. Мы были готовы к такому повороту.

Я усмехнулся, понимая всю иронию ситуации. Морозов повернулся ко мне и вопросительно взглянул на меня.

— История сделала петлю, — ответил я. — Потому что именно в доме отца она и началась. Только теперь в роли жертвы выступит Маргарита.

Александр кивнул:

— И правда удивительное совпадение.

На некоторое время в салоне воцарилась тишина. А затем я уточнил:

— И… что там будет? Ну, как будет происходить этот переход?

— Я уже создал круг перехода в саду вашего отца, — ответил Морозов. — На правой тропинке у поворота на задний двор. Все уже настроено на определенный мир, нужно только заманить Маргариту внутрь, и активировать переход.

Я кивнул. Мандража не было. Лишь спокойствие:

— А кто проводит ее в другой мир?

Александр пожал плечами:

— Думаю, я вполне справлюсь. Дело несложное, Павел Филиппович. На двадцать минут.

Я усмехнулся:

— Обычно после таких фраз и возникает начало долгого и тернистого пути.

— Надеюсь, этот раз будет исключением, — ответил Морозов.

Я только покачал головой. И остаток дороги мы проехали молча.

Особняк Чеховых возвышался над кварталом. Крыша с белыми водостоками, потемневшие от времени фронтоны, и сад, пахнущий сырой корой и яблоками. Дом смотрел на нас огромными арочными окнами, как уставший зверь.

За кованными металлическими воротами начинался вылизанный до блеска сад. Розы на аккуратно подстриженных кустах уже начали терять лепестки. Было заметно, что князь давно не приглашал природника, который должен был следить за бутонами.

Морозов въехал на территорию, остановился возле фонтана. Некоторое время мы сидели в салоне, рассматривая дом.

Дверь дома открылась, и на крыльцо вышел отец. Он остановился, глядя в нашу сторону. И я отметил, что он выглядит очень уставшим. Лицо бледное, губы сжаты в тонкую нитку. Пустые глаза, в которых не отражалось ничего, кроме усталости. Даже седина в коротко стриженных волосах серебрилась гуще, чем прежде.

— Пора, — произнес Морозов и открыл дверь.

Я вздохнул и хотел было что-то сказать, но слова словно застряли в горле. Поэтому, просто кивнул.

Мы подошли к крыльцу, поднялись по ступенькам.

— Здравствуй, отец, — произнес я, боясь увидеть в его взгляде осуждение.

— Привет, — ответил он тихо. — Слуги отпущены. Делайте, что должны. Я могу помочь…

Морозов покачал головой:

— Не думаю, что это уместно, — ответил он. — Это ваша жена.

— Бывшая… жена, — поправил его отец, но я заметил, с каким трудом ему дались эти слова.

— И вы можете замешкаться в самый ответственный момент, подставив всю операцию, — продолжил Александр. —