Последнее дело - Гоблин MeXXanik

— К тому времени, у вас с отцом уже будет ребенок, — добавил я. — Мой брат. Или сестра.

Маргарита не ответила. Просто покосилась в сторону заднего двора. Где нас ждала беседка.

— Вы не хотите чаю? — вдруг спросила она. — Обсудим все в беседке. В тишине и за чашкой отвара. Я привезла особый, монастырский…

— Кстати, прошу прощения, что не мог навещать вас в монастыре, — перебил ее я, уводя тему разговора. — Я очень хотел, но увы, было много дел.

Она кивнула:

— Я знаю. Филипп Петрович говорил, что у вас хватало работы.

— Как вам, кстати, монастырская жизнь? — продолжил расспрашивать я. И боковым зрением заметил какие-то странные рисунки на земле в нескольких шагах дальше по тропинке.

К несчастью, Маргарита тоже их заметила. Или почувствовала, что-то. Потому что женщина замедлила шаг, двигаясь все медленнее.

— Простите, Павел Филиппович, я устала, — пожаловалась она. — Женщине в моем положении тяжело совершать такие длительные прогулки. Давайте вернемся в беседку?

— Мы можем свернуть там, — я указал на тропинку, которая проходила рядом с кругом. — И выйдем как раз на задний двор.

Она замерла. Я почувствовал, как ее накрыла тень. На секунду, ее взгляд стал жестче. Но через мгновение, она кивнула:

— Хорошо. Простите, что жалуюсь на самочувствие…

— Что вы, — отмахнулся я. — В вашем положении это вполне нормально. Вы же носите под сердцем одного из наследников семьи.

— Наследников, — одними губами прошептала она.

Моя нога наступила рядом с кругом. А в следующее мгновение, я схватил женщину и потянул ее на себя. Она растерялась и вскрикнула.

Я не ошибся, и руны круга, в котором мы оказались, начали наливаться огнем. Значит, ловушка была именно здесь.

Руны вспыхнули. Воздух затрещал, как сухая бумага, и завертелся в воронку. Морозов уже выскочил к ней, но Маргарита среагировала в тот же миг. Словно была к этому готова.

Тотемы-вихри возникли за ее спиной мгновенно. А следом, Александра сбил порыв ветра. Такой силы, что бывший кустодий отлетел на метр, впечатался в дерево и сполз на землю, оставаясь лежать там без движения. Тут же женщина рванулась ко мне, остановившись на краю круга. И в этот раз, в ее глазах не было и намека на ту усталую дружелюбность, что была несколько мгновений назад. Только чистая, незамутненная ненависть:

— Проклятые хитрые твари, — прошипела она. — Решили меня обмануть.

Она взмахнула руками:

— Простите, Павел Филиппович. Ничего личного, но это проклятье… оно не оставляет мне выбора.

Она говорила так, словно бы пыталась извиняться. Я вздохнул. Сжал в кармане пиджака склянку, которую захватил со стола в своем кабинете. И которую забыл передать Морозову. И отчего-то понял, что все это было предопределено задолго до того, как мы с Маргаритой отправились на прогулку к заранее расставленной ловушке. И проводить мачеху в другой мир должен был именно я.

Маргарита атаковала, но из моей спины вырвались черные крылья, которые закрыли меня от острых как бритва воздушных серпов. А следом я одним движением черных крыльев легко разорвал вихревой кокон. Взглянул на женщину, которая застыла, растерянно глядя на меня.

— Ты… — пробормотала она. — Без тотемов.

Я кивнул. Рванулся вперед, сбивая ее с ног, и унося вместе с собой в бездну.

— Я не хочу умирать! — услышал я истошный крик женщины, которую ненавидел. И которую крепко прижимал к себе.

— Ты и не умрёшь, — прошептал я, склонившись к ней. — К сожалению.

А затем падение резко прекратилось, выбросив нас в высокую траву. Весь мир опрокинулся, выкрутив суставы. Пахло дождём и лесом. В ушах звенело. Я успел перекатиться, ударившись спиной и удерживая на себе женщину, внутри которой рос мой брат. Или сестра. Невинный ребенок, у которого появился шанс выжить

Я с трудом поднялся. Колени дрожали. Пальцы были исцарапаны.

Портала не было. Маргарита лежала без сознания у моих ног. А рядом тянулась старая дорога. И покосившийся указатель в паре шагов от нас гласил:

«Добро пожаловать в город Северск». За знаком начиналась чужая земля.

Глава 18

Другой мир

Я зябко поежился от резкого порыва холодного ветра. Хотя судя по зелени, лето было в самом разгаре. Осмотрелся по сторонам. Но разглядывать здесь было особо и нечего. Небо было серым, тяжёлым. Густой, ярко зеленый словно с фотографии лес тянулся по обе стороны от дороги. И пустая трасса, которая вела за указатель. Потер ладонью подбородок, раздумывая, как выпутаться из сложившейся ситуации.

Единственным, что мне приходило на ум, было создать портал в вотчину Мары, и уже от нее вернуться в родной Петроград. Впрочем, я тут же отмел эту идею. Я оказался в другом мире. А значит, и местная богиня подземного мира, тоже может быть другой. И принять меня в гостях она может не так тепло, как хотелось бы. Есть вероятность, что окажусь в чужом подземном мире уже на роли постояльца. Можно, конечно, было создать портал на вокзал и попытаться уехать оттуда в родной мир, но я не знал, долго ли продержусь живым на той стороне. И тем более, как я оттуда выберусь.

Оставалось только надеяться, что меня вытащит Александр Морозов. Впрочем, вдалеке, в дымке виднелись силуэты домов пригорода. Значит, близко есть населенный пункт. Уже неплохо.

— Там наверняка есть люди, а людям всегда потребуется адвокат, — пробормотал я, стараясь вложить в тон как можно больше иронии. — Да и призраков я в этом мире могу убирать. Наверное. Но сперва нужно доделать начатое.

Я опустился на колено рядом с Маргаритой. Она лежала на мокрой траве, волосы прилипли к лицу, а губы были чуть приоткрыты и шевелились, словно женщина что-то шептала во забытьи. На ресницах блестели капли влаги, которые так и не успели скатиться.

Я сунул руку в карман пиджака и нащупал крошечный флакон. Стекло было чуть тёплым, будто жило своей жизнью, и внутри тихо колыхалась мутно-зелёная жидкость. Вынул пробку, почувствовал резкий запах полыни и чего-то еще горьковатого.

— Ну, держись, — пробормотал я и осторожно влил зелье в приоткрытый рот Маргариты.

Она едва шевельнулась, как ребёнок, которому во сне дали лекарство. Но проглотила снадобье. Спустя несколько мгновений, она закашлялась. Веки дрогнули, и глаза Маргариты открылись. Только теперь они показались мне чистыми, пустыми, незнакомыми. В них не было ни гнева,