Хейтер из рода Стужевых, том 3 - Зигмунд Крафт

Уже в дверях она обернулась, её голос дрожал от обиды и злости.

— Тупоголовый упрямец! Не видишь, что не все вокруг тебе враги! Люди могут просто оступиться! Нельзя ведь лишать второго шанса!

Я горько усмехнулся.

— Как иронично! Я ведь считаю так же по отношению к тебе. Тупоголовая наивная овца. Тебя обвести вокруг пальца проще, чем у ребёнка конфетку отнять.

Дверь захлопнулась. Я остался один в тишине комнаты, чувствуя, как адреналин медленно отступает, оставляя после себя лишь горький осадок и тяжёлый камень на душе. Всё рухнуло. Очередное предательство. И хуже всего было то, что мне её даже жалко. Потому что Рожиновы не играют в поддавки, они, как пауки, окутывают всё вокруг сетью и заставляют людей плясать, словно марионеток. И она стала их очередной мишенью. Хотя, мне должно быть плевать, не так давно эту дуру знаю. Но всё равно больно.

Я спустился в холл. Вася, прислонившись к стене, тут же оттолкнулся и выпрямился, словно по команде «смирно». Его взгляд метался по моему лицу, выискивая следы гнева, разочарования, чего угодно. Он был напряжён, как струна, и дышал неровно.

Хм, неужели Земская мимо в женскую половину не пробегала? К Валентину пожаловала, что ли? С отчётом. Идиотка.

Я прследовал мимо Снежнова к выходу, не глядя.

— Пошли.

Он молча зашагал рядом. Мы вышли на улицу, пересекли двор, углубились в тёмный академический парк. Фонари отбрасывали на снег наши длинные, искажённые тени. Тишина между нами была густой и тяжёлой, давящей. Я чувствовал, как Васю распирает от вопросов, но он сжимал зубы, не решаясь нарушить этот хрупкий, ледяной покой. И получить заслуженные упрёки.

Только когда мы вышли за ограду академии на полупустую вечернюю улицу, он не выдержал.

— И что теперь? — выдохнул он в напряжении.

— Ничего, — ответил я, глядя прямо перед собой на уходящую в темноту дорогу. — Теперь мы вдвоём.

— Меня твоё спокойствие пугает, — признался он, забегая немного вперёд, чтобы видеть моё лицо. — Кричи, ругайся, что угодно… Но не это.

Я коротко усмехнулся.

— Ты сам-то давно знал? Почему не сказал?

— Да вчера увидел её с Валентином. Сидели, болтали в кафешке, как голубки. Точно тебе говорю, развесил ей на уши чепухи, а она и втюрилась, хоть и отрицает это…

— В кафе? — не понял я, так как мы сами вчера в кафе собирались.

— Да, за пару часов до нашей общей встречи. Я приказал ей прийти с повинной, но ты застрял в библиотеке, а потом этот вечер… Не при всех же ей было поднимать вопрос, верно? А потом ты с Цветаевой пошёл гулять, — Вася отмахнулся. — Я и позволил ей на день перенести. Потом бы точно рассказал тебе всё.

Мы прошли какое-то время в тишине. Снежнов поглядывал на меня, словно что-то хотел сказать.

— Ну что ещё? — вздохнул я. — Не томи.

— Серьёзно, почему ты так спокоен⁈ — возмутился он. — Я чуть было сам не зашёл тогда в кафе, чтобы вмазать тому уроду. Но он же третий курс, ещё и правила академии. Даже за пределами ничего нельзя. В смысле, выяснять отношения.

— Мне не нужны твои оправдания. Просто, в следующий раз, если что-то подобное случится, не молчи. Тут же сообщай. Договорились?

— Угу. И всё же, ты поразительно спокоен, я вот так не могу, — пробурчал он.

— Просто я знаю, куда выплесну всё это в ближайшее время. В клубе. Выпущу пар на паре рож.

Он кивнул, понимающе. Потом его лицо снова стало серьёзным.

— Я считал её подругой. Настоящей. Потому и дал шанс. Думал, она сама всё объяснит… как друзья. Если бы не считал её другом, пришёл бы к тебе вчера, не сказав ей ни слова.

Это была правда с его стороны, я чувствовал. А ведь редкие пропажи Земской тоже напрягали меня, будто что-то предвидел. Вот как это работает? А самому Снежнову я могу доверять? Он верил этой дурынде, не ожидая подвоха. Да и я сам прекрасно понимал, что такая простачка не могла столько времени дурить нам головы — это всё тонкое влияние Валентина. Он её долго мариновал, с упоением.

— Ладно. Идём. Надо успокоиться и выспаться перед боем, — вздохнул я.

Я вытирал пот с лица полотенцем, когда Вася, кивнув на прощание, скрылся за дверью спортзала. Он должен был первым пойти в душ сегодня, его очередь. Оставался только я, тишина и гул в ушах после интенсивной работы на груше.

Мне оставалось запереть подсобку, ключ от которой мне отдал ещё в первые дни Щебнев. Но внезапно дверь скрипнула, и на пороге возник он сам. Мы столкнулись почти лоб в лоб.

— Алексей, задержись на минутку.

Я остановился, насторожившись. Николай Юрьевич выглядел, как всегда, — собранный, подтянутый, в своём неизменном тренировочном костюме. Но в его глазах читалась какая-то озабоченность.

— Ты молодец, что отдалился от Земской, — начал он без предисловий. — Пока ваше общение не зашло слишком далеко. Это мудрое решение.

Я на мгновение завис, переваривая его слова. И так вечер, голова плохо соображает, а тут он ещё.

— Вы о чём? Неужели о… влюблённости? — у меня даже голос дрогнул от нелепости подобного предположения.

— Именно, — серьёзно подтвердил он. — За мою недолгую преподавательскую деятельность я видел немало студентов, которые положили глаз не на ту девушку. Страдали потом не только от неразделёнки, но и от внимания её высокопоставленных родственников. Ректорат здесь не шутит. Один косой взгляд — и проблемы среднестатистическому студенту, вроде тебя, обеспечены.

Я не смог сдержать короткий, хриплый смех.

— Николай Юрьевич, вам совершенно не о чём беспокоиться. Я люблю только себя и свой род. И точка.

— А Цветаева? — мягко спросил он, не отрывая от меня взгляда.

— Любовница, — пожал я плечами, без тени смущения. — Я никогда не давал ей ложных надежд и прямо говорил, что жениться на ней не собираюсь. Нас обоих такие отношения устраивают. Но неужели вы пришли только затем, чтобы поговорить о моих амурных делах?