Панспермия - Евгений Дегтярев

Совещание

Едва только за Гансом закрылась дверь, как в приемной зазвучал голос Достойного Момо, Морского Командующего, и старейшего члена Совета Достойных. Ли поднялся. Такого гостя стоило встретить стоя. Тем более когда тот, если судить по голосу, был не в духе.

— Что все это значит, Достойнейший Ли!? — даже не поздоровавшись, с порога начал гость — Почему я не могу выводить свои корабли в море дабы дать отпор наглому агрессору?

— Да потому, старый ты дурак, что там, в море, твои пять кораблей поджидает весь флот островитян. Причем не только военный, но и пиратский! — Зарвавшегося Морского Командующего стоило сразу поставить на место. Иначе спор грозил затянуться.

— Откуда у вас такие данные, Достойнейший Ли? Этот проныра, Ганс, сообщил вам то, что не сказал мне? — Момо хоть и был старым забиякой, но не дураком и тугодумом. Он сел на стул, еще недавно занимаемый верзилой Гансом. Тонкий и изящный, с сухими, резко очерченными чертами лица, большими, голубыми, даже какими то девичьими глазами с длинными ресницами и изящными дугами бровей над ними, он не казался воякой. Однако это впечатление было обманчиво. Огромная внутренняя энергия, заключенная в этом старческом теле, острый ум, и не покорившаяся возрасту юношеская ловкость делали Момо одним из лучших военноначальников Государства Завета. Ходили слухи, что в ранней молодости сий Достойный пробовал себя в таком недостойном деле, как пиратство. И с тех пор имеет несколько шрамов на теле и богатый опыт в морских баталиях. Однако Достойные люди в эти досужие россказни не верили, предпочитая думать, что приобрёл Момо свой опыт путем теоретических занятий и редких морских учений военного флота Государства Завета.

— Нет, Достойный Момо, почтенный Ганс никаких новых сведений мне не сообщал. Просто в свете произошедших событий некоторые старые данные заиграли новыми красками. — Ли так же опустился в свое кресло. — Есть мнение, что «лица, сочувствующие пиратам» не только были помилованы на Свободном Острове, но и приняты на государственную службу. Более того, их, так сказать, средства производства, т. е. вооруженные, прошу заметить, суда не были уничтожены, а были так же реквизированы для нужд островного флота. Нашим же наблюдателям, как мне кажется, показали несколько показательных расправ. Не более того. Кроме того, хочу обратить Ваше внимание, Достойный Момо, что у нашего флота, в ходе поисков пропало два вооруженных торговца. Причем хорошо вооруженных и наиболее современной постройки. И вот теперь, кажется мне, что не погибли они от рук «белой ведьмы», а были «реквизированы» нашими коллегами с островов, так сказать, под шумок.

Момо задумался. Смерил Ли недоверчивым взглядом.

— Вы полагаете все так серьезно?

— Более чем.

Ли положил перед Момо записку, переданную с курьером сегодня ночью. Момо развернул ее и прочел:

«Двенадцать военных вымпелов. Практически подавили крепость. Начинают высадку десанта. Я насчитал восемнадцать вооруженных торговцев с десантом. Много мелких лодок. Около сотни. Точнее сказать нельзя. Радиосвязи нет. Вышка сбита»

Момо поднял глаза от прочитанного.

— Насколько этому можно доверять? И почему не восстановили связь?

— Доверять этому можно безоговорочно. Писавший — мой родственник. Не далее как три часа назад мне эту депешу привез его сын. И передал на словах, что когда он поднимался на перевал, город и рудничный лагерь уже горели. Нет сомнений в том, что они захвачены. — Спокойно глядя на Момо, ответил Ли.

— Но, почему все же не восстановили связь?! — раздраженно бросил старик.

— Видите ли, милейший Момо. — Ли специально не стал прибегать к титулу, что бы подчеркнуть неформальность и кулуарность сказанного. — Мы, безусловно, стремимся к сохранению и приумножению знаний, доставшихся нам от Пророков Завета, но мы же стараемся, что бы эти знания попадали только в руки ДОСТОЙНЫХ, — он голосом выделил последнее слово. — А если все достойные мертвы, то и связь восстановить никто не знает как. — Ли картинно развел руками.

— Да, — скривился Момо, — я и забыл про ваш подлый лозунг «вся власть достойным». Однако, Достойнейший Ли — в его устах титул прозвучал как издевка — записка вашего родственника навела меня на очень интересную мысль. Если он правильно посчитал боевые корабли островитян, то это значит, что весь их флот здесь. Я имею ввиду именно военный флот. — Момо хищно улыбнулся, отчего его изящное лицо превратилось в зловещую маску демона тверди. — Я, пожалуй, все же выйду в море с эскадрой.

— Зачем? — вопросил Ли — Самоубиться?

— Да затем, Достойнейший, что на всем их сраном архипелаге сейчас нет ни одного корабля, способного противостоять моей эскадре. Ясно это тебе, трус ты несчастный, или нет? — Морской Командующий рубанул рукой воздух.

— Но, Достойный Момо! — запротестовал Ли, — Вы же не можете бросить нас на произвол судьбы! В конце-концов, если флот островитян повернет против других наших городов. Того же Кошагора, или даже, столицы! Что мы будем делать, если эти двенадцать боевых вымпелов объявятся в нашей гавани?

— Как можно дороже продавать свои жизни! — Старик криво усмехнулся. — Смотри сюда, достойнейший. — Он показал рукой на гавань. — Вон стоят на ремонте шесть наших клиперов. На каждом по шесть орудий. Бери людей и строй земляное укрепление на входе в бухту. Да так, что бы его с воды не видно было. Найдешь толкового артиллериста — он тебе объяснит как это сделать правильно. И помни — одна пушка на берегу — это пять пушек в море. Дальше у пирсов торчат восемь «торгашей». Каждый о двух-пяти пушках. Пушки там говно конское, но, ежели картечью зарядить и против пехоты или мелких лодок — то самое то. К вечеру прибудут четыре патрульных клипера. Я дал команду им возвращаться. Ну и, наконец, форты на входе в гавань. Там пушки серьезные. — Момо ободряюще похлопал Ли по плечу. — Не переживай. Кто не рискует — тому не быть достойным! — И он развернулся к выходу.

— А как же Кошагор? — спросил Ли вслед уходящему Морскому Командующему.

— А что тебе Кошагор? Он дальше чем мы вдоль побережья. Какой никакой а форт там имеется, торгашей с пушками — да поболе чем у нас. Вот пусть и отбиваются. А если тебе за них так страшно — выставь в