Желанный трофей - Константин Георгиевич Калбанов

птицееду. А ещё секундой спустя ударил его клинком, активируя «Стилет». Вышло вполне увесисто по мане и физике, но прорубиться сквозь его толстую «шкуру» так и не вышло. А тут ещё и Лена замерла истуканом, и я сразу понял, что она под ментальной атакой.

Я подпрыгнул, роняя тесак, и оказавшись на спине птицееда, ширнул ему в глаза голыми указательными пальцами. Защита никак не отреагировала на это, зато я едва успел среагировать и отскочить, когда тварь кувыркнулась, пытаясь избавиться от повисшего на спине противника, умудрившегося временно её ослепить.

Встав на колено, я сумел выхватить ещё одну карту «Копья» и метнуть в тварь. Да что у него за защита⁈ Пришедшая в себя Лена добавила своим «Копьём». Я метнул в поднимающегося птицееда очередной «Сетью», опять ненадолго сковывая его движения, а следом вновь атаковал боевыми рунами. Подруга полоснула мечом, и на этот раз отточенная сталь взрезала перья и кожу, добравшись до плоти. Птицеед взревел от боли, и тут уж я не остался в стороне, врезав ему точно между лопаток матушкиной рунной картой.

— И что это было? — не веря в то, что всё уже закончилось, выдала Лена.

— Птицеед. Разве не видишь? — тяжело дыша, ответил я.

— Но он ведь должен был подпустить нас поближе и только потом выскочить из засады.

— Наверное, ощутил мои поисковые руны и сообразил, что обнаружен.

— И какой у него ранг?

— Без понятия, но, полагаю, серьёзный. Они одиночки и какое-то время у нас есть. Давай займёмся делом, — подытожил я.

— Вся охота продлилась не больше пяти минут, — ошарашенно произнесла подруга.

— Сам в шоке, — подтвердил я.

После чего направился к брошенным нами ранцам со стеклянными контейнерами. Разделкой туши лучше заняться алхимику, они точно знают, с какой стороны нужно подступаться к этому делу и как не испортить товар. Одно неосторожное движение, случайно неверно перерезанный даже незначительный кровоток, и ту же печень уже можно выбрасывать.

Лена действовала довольно сноровисто. Как оказалось, в рамках подготовки её как артельного алхимика она набивала руку в разделке туш на домашней скотине и добыче охотников. Так что получалось у неё споро. Мне оставалось только подавать ей контейнеры да предоставлять свою сферу, чтобы она могла восполнить ману, затрачиваемую на консервацию. Ну и «стой тут, держи так, отойди, не мешай».

— Лена, а ты зачем ему в глаза-то смотрела? Я же сказал — не смотреть, — спросил я, наблюдая за её работой.

— И ты сказал, и в бестиарии это написано, да только не так просто пересилить привычку в драке смотреть противнику в глаза. Вот оно само и получилось, — не отвлекаясь от разделки, виноватым тоном ответила она.

— Это да, рефлексы в драке контролировать трудно.

— Я думала, от страха обделаюсь, когда он приказал мне не двигаться. Если бы не ты, то мне конец.

— Ага. Теперь ты мне жизнью обязана.

— А ты мне. Потому что если бы я его не атаковала, то он бросился бы тебя дотаптывать, — парировала она.

— Ну а для чего ещё существуют боевые товарищи, — возразил я.

— Вот именно, — ткнула она в меня окровавленным пальчиком, и мы коротко хохотнули.

Вот уж чего не следует делать, так это расслабляться. Начнём с того, что мы стоим на открытой проплешине, на всеобщем обозрении. Мне даже поисковые руны задействовать нет нужды, потому что до деревьев не дотянусь. А под снегом пробираться твари не умеют. Закончим тем, что обоняние у тварей такое, что кровь они учуют не меньше чем за версту, а некоторые и подальше сумеют навестись.

— Никита, а почему твоя «Ловчая сеть» так плохо действовала? Ты же сам говорил, что виверне крылья пеленал, — глянув на истерзанную кожу ящера на своём щите, спросила Лена.

— Потому что я по максимуму вложился в «Копьё» и «Поисковую сеть», а «Ловчую» зарядил уже по остаточному принципу. Для кого послабее она была бы помехой, а вот этому не больно-то помешала. Хотя и сослужила свою службу.

— О как! — воскликнула Лена, извлекая теперь уже сферу.

Пока не возьму её в руки, не узнаю, каков её объём, но судя по тому, что у неё был размер с грецкий орех, ёмкость получается порядка полутора тысяч единиц. А это значит, что нам попался птицеед где-то шестого ранга. И нам пришлось влить в него несколько «Копий», в то время как с лихвой должно хватить одного моего, ну максимум двух.

И ведь никто не знает, по какому принципу работает защита тварей. Одни только предположения. И это несмотря на то, что их отлавливают и содержат в неволе, пытаясь изучать. Но по всему получается, между живущими в клетке и на воле имеется просто огромная разница. Возможно, из-за отдалённого нахождения от разлома.

— Следи за подступами, пока я сниму шкуру, — приказал я, берясь за нож.

— Поняла, — деловито ответила она, оттирая снегом с рук кровь.

Управился довольно быстро. Что ни говори, я тоже набил в этом руку, а шкуры они ведь у всех снимаются по одинаковому принципу.

Так что вскоре увязал её и взвалил тяжёлый тюк себе на плечи. Лена же подхватила оба ранца. Тяжко. Но нам тут всего-то нужно сделать несколько шагов до портала, чтобы оказаться дома.

Глава 18

На новом месте

— В Китай-город, — распорядился я, устроившись в пролётке.

— Не, барин. Не серчай, но не повезу, — обернувшись, разочарованно вздохнул извозчик.

— Не понял.

— Так ить я тока до моста через Москва-реку и доеду, далее нашего брата стража не пустит. Тебе вон к лихачам, у них экипажи куда пригожей, — указал он на пятачок чуть в сторонке.

— Понял тебя, братец. Спасибо.

Вторая попытка оказалась более удачной. Пристроив мои чемоданы, лихач задорно гикнул, и пара лошадей понесла меня по столичным улицам к новой жизни. Чтобы попасть в Китай-город, пришлось прокатиться через всё Замоскворечье, самый большой район столицы из трёх. Он начал застраиваться уже после того, как в Хамовниках стало тесно.

Что ни говори, а народ тянется в столицу, словно там мёдом помазано. Признаться, я и сам грешен. Городская жизнь мне нравится куда больше, чем деревенская. На границе я намеревался только числиться и зарабатывать, а основное время хотел проводить в Орле.

Пансион, как и университет, располагался в Китай-городе. Под боком, так сказать, у царя-батюшки. Конечно, это не значит, что студенты были заперты в его пределах. Хотя трактиров, кафе, чайных и кондитерских там и хватало, молодёжь всё время тянуло подальше от университета. Тем паче, что со злачными местами