Изгой. Проклятье клана - Макс Громов

– Сейчас... две минуты... я отдохну... и мы пойдем, – с трудом выговаривает Елисей, его веки предательски слипаются.

– Нет! – резко обрываю я, сильнее встряхивая его за плечо. – Глаза не закрывай и не вздумай засыпать на морозе. Знаешь, как это бывает? Тебе кажется, что ты просто прикроешь глаза на минуточку, чуть-чуть отдохнешь и сразу соберешься с силами. Но на деле ты вырубаешься намертво, и тогда я тебя уже не разбужу. Поэтому держись! Делай что угодно – кричи, пой, разговаривай со мной, рассказывай что-нибудь, только не замолкай!

– Да-да... я стараюсь... – слабо кивает он. – Не думал... что я настолько... слабый…

Не переставая подбадривать его, продолжаю тянуть Елисея вперед, на мгновение оборачиваюсь назад – до дома уже рукой подать. С правой стороны мелькает знакомый дом, где обосновался Калмыков со своими людьми.

В этот момент с резким скрипом распахивается дверь, и на пороге, окутанный морозным паром, появляется сам Калмыков.

– Что происходит? – хрипло спрашивает он, щурясь от света.

– Сознание теряет. замерз, – отвечаю, не останавливаясь. – А нам. нужно было. по делам сходить.

Калмыков, не раздумывая, ловко перепрыгивает через сугроб и хватает Елисея за ноги.

– Давай, потащили вместе! – бросает он, и мы ускоряемся.

С его помощью продвигаемся куда быстрее – вдвоем тащить действительно легче. Уже через минуту мы у моего дома. Одним движением распахиваю дверь, и вместе затаскиваем Елисея внутрь.

– С него нужно срочно снять мокрую одежду и растереть, иначе совсем замерзнет, – деловито говорит Калмыков, уже расстегивая куртку Елисея.

– Зелье... – едва слышно шепчет тот, и в этот момент в дверном проеме появляется бледная от испуга Радослава.

– Какое зелье? Говори! – наклоняюсь к Елисею, но вижу, как его глаза снова закрываются.

– Бутылочка... желтая жидкость... треугольная... – выдыхает он.

Радослава, не дожидаясь объяснений, молнией исчезает в комнате Елисея. Пока мы с Калмыковым снимаем промокшую насквозь одежду, она уже возвращается, протягивая мне небольшую треугольную склянку. Затем снова скрывается и через мгновение приносит стопку сухой одежды.

Быстро стелим на полу в коридоре одеяло и укладываем Елисея. Радослава закутывает его, а я опускаюсь на колени, приподнимаю его голову и аккуратно вливаю зелье. Он делает один маленький глоток – и внезапно обмякает, будто теряет сознание.

– Что произошло? – тревожно спрашиваю. – Я думал, ему должно стать легче!

– Нет-нет, – успокаивающе говорит Радослава, – все правильно, именно так и должно быть. Не переживай. Это зелье сначала немного согреет его изнутри, потом взбодрит и вернет силы. Но сначала он проспит довольно долго.

Как будто в подтверждение ее слов, Елисей поворачивается на бок и начинает громко храпеть.

– Да, – улыбаюсь я, – и правда спит, но уже явно живой и невредимый.

Аккуратно закупориваю бутылочку и поднимаюсь.

Поворачиваюсь к Калмыкову и протягиваю ему руку:

– Спасибо за помощь. Без тебя мы бы не справились.

Он крепко пожимает мою ладонь и просто говорит:

– Если что – зовите.

И, развернувшись, уходит в холодную ночь.

Я еще долго смотрю ему вслед, размышляя: неужели у нас все-таки появился настоящий союзник? Или это была всего лишь случайная любезность?

– Что думаешь? – Прерывает мои мысли Муран.

Я оборачиваюсь.

– Ты о чем?

– Про этого Калмыкова. Видел, он тебе помог. Я пока разгрузил ящики, все расставил, хотел выйти на улицу вас встретить, да не успел.

– Не знаю, посмотрим, время покажет. Не знаю, сколько еще таких дней будет. А там увидим. Люди сближаются в таких сложных ситуациях. Я думаю, он уже понял, что князь тут не власть. Он ему никто. И сейчас нужно бороться за выживание своими способами.

– В любом случае князь сможет надавить. У него должна быть семья, родные, близкие. Ты же знаешь, как князь это умеет, – говорит Муран.

И мне кажется, что эта фраза значит для него что-то большее. Возможно, князь каким-то образом влиял когда-то и на Мурана.

– Мы с этим разберемся, друг.

Я хлопаю ему по плечу, а затем прохожу мимо, иду на кухню.

Снимаю с себя мокрую одежду, зачерпываю ковшом воду и делаю несколько жадных глотков. Да, я тоже устал. Не настолько сильно, насколько Елисей, но перерыв мне не помешает.

– Когда погода улучшится, нужно вернуться в ту лавку, постараться восстановить это здание и, возможно, обосновать там место для Елисея. Единственный минус, что здание находится далеко, а пока с погодой здесь всё непонятно.

– Вот бы источник возродился, – говорит Радослава. – Когда он работает, тогда и погода в порядке, и ничего подобного не происходит.

– Песчаный ветер был, жар был, мороз тоже. Что нас ждет дальше?

– Ливни. Обычно всегда так. Дождь идет несколько дней, реки по улицам текут, выйти из дома просто невозможно.

– Хорошо, значит, будем к этому готовиться.

Говорю я, мысленно добавляя.

Нужно добраться до источника. Я должен попробовать еще раз. Мне кажется, за эти дни мои силы увеличились.

Может быть, этого будет недостаточно. Но мне кажется, что из-за встречи с источником я стал сильнее.

Мы как-то связаны с друг другом, как сообщающиеся сосуды. Становлюсь я сильнее, становится он сильнее. Нужно еще раз туда вернуться. Нужно попробовать.

Я сделаю это завтра.

Глава 18

Когда я собирался, Елисей уже проснулся и выглядел совершенно здоровым. В своей комнате он собрал тот странный стеклянно-металлический агрегат, вскрыл чан с жуками и, аккуратно разрезая каждому брюшко, выдавливал внутренности в высокую колбу.

Зрелище было отвратительным, а запах - еще хуже. Но в голосе Елисея звучал неподдельный азарт:

– Через несколько часов у нас будет отличное зелье. Мы потеряли много времени, но я еще успеваю.

– Мне нужно уйти на пару часов, - сообщаю я.

Елисей отрывается от работы и смотрит на меня с беспокойством:

– Может, не стоит? Снег усилился.

– Дай мне свое зелье.

Он протягивает знакомую треугольную бутылочку. Я делаю небольшой глоток, ощущая, как по телу разливается тепло.

– Возьми с собой, - советует Елисей. - Если действие начнет ослабевать - прими еще. Но помни: чем чаще пьешь, тем короче эффект. Постарайся не задерживаться. Может, возьмешь кого-то с собой?

– Нет, пойду один. Оставайтесь в доме. Муран за главного.

Я вышел