Как высоко мы поднимемся в темноте - Секвойя Нагамацу

терпеть не могу, когда сын его применяет. Раньше он читал Петал на ночь. Защищал, когда дети в школе потешались над ее шепелявостью. Теперь же он думает, что я какой-то чокнутый профессор, шут гороховый.

– Пока нет, – отвечаю я и показываю жест Спока. – Но мы еще многого не знаем.

– Ну и ладно, – бурчит он.

Я столько раз говорил ему, как мне жаль, что и не перечислишь. Объяснял, что привел Терезу не для того, чтобы она заменила ему мать. Твердил, что даже если он меня ненавидит, нам нужно попытаться оставаться семьей, пока еще есть возможность.

Исследовать. Протестировать. Составить вопросы. Повторить.

Мой отец, инженер, однажды сказал: влюбленность и брак во многом дело случая, химии и того, как далеко ты готов зайти. А кем станут твои дети – вообще лотерея. Я считаю, что мои неудачи во взаимоотношениях с людьми – его вина. Но мой сын Питер, с какой стороны ни посмотри, хороший парень. Он не вляпывается в истории, несмотря на средние способности, получает относительно неплохие оценки (хотя в последнее время хватает и двойки), матерится только при мне, волонтерит в чумном отделении больницы – не в рамках общественной работы, которую требует школа, а потому что ему самому нравится. Петал, как мне казалось, собиралась пойти по моим стопам. Вечерами сидела со мной во дворе и смотрела на звезды, спрашивала про энергию, скорость света и параллельные вселенные. Обожала мою подборку выпусков «Загадки и тайны» издательства «Тайм лайф» и мечтала, чтобы ее похитили инопланетяне, пускай всего лишь на одни выходные.

Я делаю для своей новой жены видеожурнал. Лучшего способа сказать ей все то, чего никогда не говорил, мне не придумать.

Расшифровка

00:22

Тереза, ты не представляешь, как меня восхищает твой разум. Твои поправки к моим уравнениям разбирала целая группа ученых. Наверное, я благодарю тебя недостаточно. Отчасти это от зависти к тому, как легко ты визуализировала все тонкости черной дыры.

00:36

Ты в самом деле меня спасла. До того, как ты появилась, я запирался на работе в туалете и плакал, а порой воображал, что это Аксель умер, а не Петал. И жутко злился на себя за такие мысли. Как-то раз даже пробил кулаком гипсокартон. Внутри у меня все пылало, как будто взорвалась сингулярность эмоций.

00:48

В последнее время, включая акселератор в лаборатории, я чувствую себя более живым, любимым и целостным, чем рядом с любым человеком, не считая тебя. Только так мне кажется, что я не потерял свою дочь окончательно. Она верила, что однажды окажется в космосе, что ее энергия будет танцевать в звездной пыли. Может, она сможет добраться до меня через дыру в моей голове?

Журналистам я говорю, что чувствую себя хорошо. Лучше, чем когда-либо. Однако повторять мой опыт никому не рекомендую.

Читаю комментарии на разных сайтах и понимаю, что страхи людей по большей части просто смешны. И все же невольно задумываюсь: что, если конспирологические теории отчасти правы, если обратный отсчет оставшейся мне жизни уже начался? Один человек написал, что меня заберет небесная сущность и так начнется эпоха просветления. Комментарий заканчивался словом Намасте (именно так, курсивом). Другой полагает, что я просто исчезну, засосу сам себя. Почему-то мне представилось, как последние мои клетки лопаются с мультяшным чпоком.

Что нам известно:

Сейчас размер сингулярности стабилен.

Сингулярность находится в моей левой височной доле.

Из сингулярности были выброшены экзотические частицы.

Сингулярность глотает одну мою субатомную частицу за другой.

Тереза уверяет, что со мной все будет хорошо, и мне хочется ей верить.

Мы не знаем, как удалить из моей головы сингулярность (пока), возможно, она исчезнет сама собой.

Лежа в постели и прижимаясь к Терезе, я смотрю в потолок, на пятнышки, пока они не начинают расплываться и кружиться перед глазами. Убеждаю себя, что чувствую внутри тягу сингулярности; может быть, крошечная часть моей личности уже изменилась из-за нее – я стал человеком, который искренне любит жену и сына, который способен на что угодно, чтобы в последний раз поговорить с дочерью, даже просто сказать: «Мне жаль, что я не смог сделать большего». Собираясь на работу, я смотрю на себя в зеркало. На вид я такой же, как самый обычный парень без сингулярности в голове – те же, как говорил мой отец, самурайские брови, тот же плоский широкий нос, который я всегда ненавидел. Когда я был маленький, бабушка щипала меня за него и пела: «Расти-расти, носик!» Тереза уходит, поцеловав меня на прощание. Я съедаю миску овсянки, еду на работу – и все это время воображаю синапс, нить памяти, падающую за горизонт событий, парящую в темном пространстве, чем-то похожем на наше. Воображаю, как Петал плывет ко мне, словно космическая тонкая ткань.

Коллеги каждый день спрашивают, как я себя чувствую, наверное, так и буду отвечать им (и жене), что все хорошо, даже если однажды это перестанет быть правдой. Возможно, через несколько лет я умру в одиночестве, тело мое разложится, а сингулярность останется – крошечная дверь в неизвестное, спрятанная в моем гробу или урне. Прежде чем мое тело погибнет, я повторю все известные мне реальные данные: алгоритмы, имена родственников, клички домашних животных – чтобы отделить то, чего в моем сознании больше нет. Я… Я был… Они были… Это… Полюбит ли кто-нибудь этого потенциального будущего Брайана Ямато? Будут ли его уважать? Или он просто будет?

– Как ты себя чувствуешь? – спросят этого доктора Ямато мои коллеги. Через сколько лет это случится? Через год, пять, десять лет? Воображаю, как мои последние слова плывут в пустоте. Интересно, какие осколки моей жизни продержатся дольше всего? Сингулярность, футбольная команда, квант, время? Смотрю на коллег, жену, сына, сидящего у моей постели. Кто знает, долго ли я проживу в этой тишине, пока угасает память о моей дочери? Кто знает, как долго я еще проживу, не в силах пошевелиться, просто наблюдая за миром вокруг, созерцая пространство и время, которые Брайан Ёшио Иба Ямато занимал во вселенной? Кто знает, как долго я еще проживу, пока клетка за клеткой не превращусь в мускулы, органы, кости, пустоту? Надеюсь, сингулярность либо остановится на мне, либо поглотит весь мир целиком и, возможно, его спасет.

По дороге на работу захожу в магазин купить туалетную бумагу и клементины, которые всегда просит Тереза, хотя они уже через пару дней портятся. Пару