Ничего cвятого 1 - Дмитрий Дегтярев

к освещению смогли разглядеть дополнительные детали – свисающие с потолка цепи, покрытые бурыми пятнами – то ли кровь, то ли ржавчина – с его места невозможно разглядеть, и два силуэта, замерших на границе светового пятна. Те самые гости.

Следующая минута прошла в напряженном ожидании – Пабло пристально смотрел на силуэты, а они несомненно на него. Каждый ожидал реакции противоположной стороны, но сам не намеревался делать первый ход. Что ж, разве ему есть куда торопиться? Провел здесь преисподняя знает сколько времени – значит, не сложно будет и еще с пару часов. Наконец, очевидно не выдержав столь накаленной атмосферы, силуэты шагнули вперед, выходя на освещенную территорию. Тот, что слева – высокий мужчина с темными густыми волосами, со смуглым лицом и чуть выделенными скулами, кустистыми бровями и глубокими носогубными складками, придававшие лицу извечно скорбное выражение. Пабло Красс знал, кого сейчас видит – Данте Пеллегрини, пастор-учитель «Детей Виноградаря» и один из злейших врагов Церкви. Знал Пабло и второго человека – Анжелина Кустас, благодаря которой он и оказался в неизвестном подвале, прикованный к железному стулу, и с весьма туманными перспективами. Ну ничего, ей он еще скажет искреннее «спасибо».

Данте растянул свои тонкие губы в нехорошей улыбке и шутливо поклонился.

– Слава Иисусу Христу, мастер Инквизитор! Как ваше самочувствие? Голова не болит?

Священная Католическая Империя.

Швейцарский союз, под управлением Папского легата.

Женева.

Площадь Сент-Педро.

12:38.

Анна Шнидер пришла на площадь перед кафедральным собором где должен был выступать Папа Урбан Х, вопреки прямому запрету мужа. Причем, весьма строжайшему запрету в недвусмысленной формулировке. Оно понятно – ее муж идейный, и что самое главное, потомственный протестант, выступающий резко против папства, Таинств, почитания святых, и всего прочего, что собственно делает церковь – Церковью. Вот только сама она, воспитывавшаяся совершенно в иных традициях, не разделяла его убеждений. Вернее, не полностью разделяла. Были конечно там здравые вещи, но их, из-за тотальной неприязни к католичеству, оставалось совсем немного. Сама же она… М-да, молодость привела ко многим ошибкам, самой главной из которых стал, как раз ее нынешний муж – Людвиг. Хотя де-факто конечно, с точки зрения законов Империи никакой он ей не муж. И она, не жена.

Молодость… Глупость… Влюбленность конечно же…

Тогда Анна абсолютно серьезно полагала, что различия в вере не станут серьезным препятствием для их любви. Людвиг, хоть и был чуть старше ее, считал точно так же. Увы, то были лишь наивные фантазии, которые очень быстро развеялись. Препятствия появились, и очень скоро.

Людвиг настаивал на благословении их союза протестантским пастором, а также переходе Анны в протестантскую общину с новым крещением, поскольку, как известно каждому протестанту, Католическая церковь – вавилонская блудница, и языческий ритуал никак не может быть настоящим крещением. На благословение союза Анна согласилась, однако попросила Людвига пойти ей на встречу, и после церемонии в протестантской общине, повенчаться в католической церкви. Людвиг разумеется, и слушать ничего не хотел о таком безумии. Венчание у Вавилонской блудницы, которую возглавляет лжепророк? Ты что такое говоришь? Чтобы я встал у алтаря, и согласился на проведение языческих, а быть может даже сатанинских обрядов? Ни за что. – и, все в подобном духе. Касаемо любых вещей. О крещении в будущем их ребенка Анна даже не заводила речи. Крещение младенцев? Какой ужас! За такое не то, чтобы изгнать из общины… Да за такое – будь у них возможность, сами бы устроили аутодафе с публичным сожжением. Правда, Анна любила Людвига, и любила безумно, потому все время шла ему на уступки. Вступление в общину с отречением от заблуждений католичества? Хорошо. Благословение брака пастором? Пожалуйста. Помощь в печатании подпольных брошюр с осуждением Папы? Без проблем. Вот только жизнь с каждым днем все тускнела и тускнела, постепенно превращаясь в безвыходную серость… Да и вообще – она ведь до сих пор живет с Людвигом без венчания, что по законам Империи является тяжким преступлением, карающимся при определенных обстоятельствах вплоть до смертной казни. А, ее обстоятельства, как раз подходят под смертный приговор. Одно дело если при рейде Инквизиции обнаружится, что некая парочка живет без венчания просто из-за безответственности, но они тут же готовы покаяться и пройти венчание в церкви. Как известно, Бог милосерден к кающимся грешникам, и потому преступники вполне могут отделаться штрафом или небольшим сроком принудительных работ. Совсем другое, когда вы не венчаетесь из-за отрицания этого Таинства, как такого. Тут уже другой разговор, поскольку возникают вполне обоснованные подозрения на дурно пахнущую ересь. А значит, в воздухе тут же повеет дымом от костра. Нет, сразу же тебя на процедуру очищения огнем никто не потащит – все же, миссия Инквизиция не в сожжении тел, а в спасении душ. И, если ты не упоротый фанатик, то признаешь определенные успехи Инквизиции на этом поприще. Во всяком случае, костры полыхают не так часто. Так вот, сначала милые доброжелательные инквизиторы, жаждущие блага для твоей души, проведут разговор, по окончании которого предложат приступить сначала к Таинству Покаяния, потом к Евхаристии, а после, если партнер оказался таким же сознательным человеком, то к Венчанию. Если откажешься, будут проводить дознание и выяснять на каком основании строится твой отказ. Затем – нет, не костер. Затем проведут глубокую разъяснительную беседу, где объяснят откуда у Церкви появились Таинства, и какую силу они имеют. При очередном отказе тебя, как установленного следствием еретика поместят в тюрьму, где промаринуют несколько месяцев, каждую неделю проводя духовную беседу. Если же после всех этих мер, ты по-прежнему продолжаешь стоять на своем, отрицая католическую веру, Церковь и Таинства, тебя казнят, как еретика, врага Церкви и Империи. Откуда знает такие подробности? Все очень просто – двоюродный брат ее мамы был инквизитором. Хорошо, что был, да простит за такие слова Иисус, иначе полыхать бы Анне ярким пламенем. Впрочем, в ее бы случае до таких мер не дошло. У нее-то проблем с Таинствами никаких нет, но Людвиг… Тут тяжелый случай. Он идейный последователь некоего пастора Роллана, который даже среди протестантов считается весьма маргинальной личностью. Спрашивается, почему бы ей тогда не оставить Людвига, если отношения с ним таят в себе такую опасность? Любовь – увы, с ней ничего не поделать. Да, иллюзорность многих вещей конечно прошла, но вот любовь никуда не делась. Она по-прежнему всей душой и сердцем влюблена в него. Хотя, какой-то прогресс в более здравом подходе к отношениям наметился. По крайней мере, раньше она ни за что не осмелилась пойти наперекор его запрету. Сейчас же, она стоит на площади Сент-Петро в обществе других людей, восхищенным взором наблюдая за тем, как глава Церкви и Империи, Папа Урбан Х, поднявшись на помост идет к трибуне.

Все же, как не пытался Людвиг и его родные обратить ее в свою веру, они добились лишь одного – внешнего преображения. Внутри Анна Шнидер так и осталась католичкой. Когда-нибудь, а быть может очень скоро, она придет на исповедь и получит так желаемое в последнее время прощение…

Священная Католическая Империя.

Швейцарский союз, под управлением Папского легата.

Женева.

12:41.

Люк Шоу вошел в открытую дверь и протянул встречающим охраннику карточку идентификации. Громилы на входе прекрасно знали, как его, так и должность, которую он занимал, но такая процедура, а за ее соблюдением строго следило и высшее руководство, и сами наниматели.

– Все в порядке, босс. – пробасил тот, что слева и протянул карточку обратно.

Не говоря ни слова, Люк забрал пропуск и быстрым шагом направился по узкому служебному коридору здания Торгового Дома, в подвальном помещении которого, «Дети Виноградаря», оборудовали оперштаб на время проведения операции. Холодные голубоватого цвета стены, серый пол, такой же серый потолок и белый свет люминесцентных ламп создавали максимально гнетущее впечатление. Люку всегда хотелось, как можно быстрее миновать этот участок. Не был исключением и сегодняшний день. Дойдя до развилки, Люк свернул вправо, прошел за пластиковую дверь с электронным замком и очутился