Зодчий. Книга II - Юрий Александрович Погуляй

себе, как основному владельцу. Очень неудобно, когда на моих землях распоряжается другой Зодчий. Есть ли какие-то правовые нормы на такой случай? Потому что, совершенно точно, потенциал у Колодца есть, но он используется не в полной мере.

— Понимаю, Михаил. Это же Блиновский! Он, прости меня, даже систему канализации не выстроит нормально! Но как у него три Конструкта оказались приписаны?

— Полагаю, у него есть покровитель, однако речь не об этом.

— Баженов, речь как раз об этом! Это возмутительная ситуация. У нас по столицам годами сидят по десять — двадцать человек на одном Конструкте, и по распределению приходится аж в Америку людей направлять, а здесь под боком такое. Непорядок. И тебе второй Конструкт тоже нельзя. Уж насколько я бы хотел тебе помочь, но права не имею.

— Тут есть одна лазейка, Александр Сергеевич. Я владелец этих земель и одновременно Зодчий. С учётом последних поправок я имею полное право на управление Конструктом, находящимся на моей территории.

Мне хотелось бы увидеть лицо проректора, потому что наступила долгая пауза, после чего последовало восторженное:

— Ты прав, Баженов! Ну конечно, у тебя же было «отлично» по правовому полю. Да, никто не станет чинить тебе препятствий. Ты в своих владениях, и ты на них хозяин.

— И потому я хочу отвязать Блиновского от Конструкта, — вставил я.

— Занятно, Баженов. Занятно, — задумался Павлов. — Слушай, возможно, я смог бы с этим помочь. Но ты же захочешь привязать его к себе, верно? Может, согласишься принять кого-то из других Зодчих? У нас в столицах много талантливых ребят без дела сидит, и тебе помощь не помешала. Хотя, конечно, желающих на этот Конструкт будет совсем немного. Столько лет простоял и такие низкие результаты. А тебе зачем этот чемодан без ручки?

— Александр Сергеевич… — протянул я, осуждающе.

— Ладно, ладно. Понимаю. Буду думать, Михаил. Озадачил ты меня. Как у тебя в целом дела?

— Справляюсь, потихоньку, — уклонился я от ответа. — Создал одну схемку, думаю запатентовать.

— О, в какой области? — заинтересовался проректор.

— Энергетика.

Стремительный рост моих земель скрыть невозможно. Скоро появятся вопросы о причинах моей успешности. Надо подстелить соломку заранее. Плюс деньги.

— Прекрасно, Михаил! Я с огромным удовольствием бы с ней ознакомился! Но, умоляю, никому её не показывай, пока не запатентуешь! Мир Зодчих не так безоблачен, каким может показаться. Среди нас, увы, хватает негодяев и ворюг.

Да, случаи хищения авторства схем в этой среде случались. И истинный гений, сдвигающий Зодчество на новую ступень развития, мог умереть в нищете, тогда как тот, кто выдал его шедевр за своё изобретение и успел пройти Патентную Палату — купался в золоте. Ведь без патента использовать такую схему попросту нельзя, и даже за копирование деталей можно было получить срок.

— Непременно, Александр Сергеевич. Спасибо!

— Молодец, что позвонил. Мы должны держаться друг друга, Михаил. Могу ещё чем-то помочь?

— Пока нет.

— Тогда я попробую узнать, как бы нам с тобой избавиться от Блиновского. Доброго тебе вечера, дорогой.

Он повесил трубку. Я сунул телефон в карман, поднял взгляд на скульптуру артиллериста. К горлу вдруг подкатил неприятный комок, в глазах потемнело. Чёрт, это что ещё такое? Я проверил обереги, пошатываясь. Все в целости. Скрижаль на Скверну тоже не развеялась.

Слабость накатила волной, и ноги подкосились. Сознание я потерял ещё до того момента, как коснулся земли.

Глава 20

К лицу что-то прилипло. Я открыл глаза, проморгался, затем стряхнул паутину с волос и уставился на нависшего надо мной монстра. Когда-то, до падения Европы, это был человек, и, судя по вросшим в его руки вилам, прежде занимался сельским хозяйством. Метра два с половиной ростом, голова утоплена в плечи и глаза безумные-безумные. Причём их было даже чуть больше, чем нужно. Два на привычных местах, а один раскрыт посреди высокого лба, со зрачком в виде руны. Поза скульптуры дышала силой и опасностью. Казалось, фигура вот-вот сделает последний шаг, и занесённая рука с тремя штырями устремится к жертве.

— Хм… — проговорил я. Неожиданное зрелище при пробуждении.

— Ваше благородие? — раздалось за спиной. Я медленно повернулся, отметив поломанные вокруг заросли. Здесь, определённо, прошла недурственная битва. Один из моих охранников сидел на поваленном дереве с чрезвычайно усталым видом и заплывшим от синяка глазом. Надеюсь, это не от меня прилетело.

— Вы… Вы пришли в себя? — с надеждой проговорил Капелюш. Поднялся, недоверчиво глядя на меня.

— Где Турбин? — не ответил я.

— Ушёл за подмогой, ваше благородие, — на лице телохранителя проступило облегчение. — Слава богу, вроде бы вы в порядке.

— Конечно, в порядке, — задумчиво сказал я, посмотрел на свои руки. Пальцы дрожали и болели. Внутри неприятно ныло. Я проверил резервы с толикой тревоги. Почти всё опустошено. Без напрягов каналов и, тем более, надрывов, но очень похоже, будто бы голодного ребёнка запустили в лавку к мороженщику, пока хозяин в отлучке. И счастливое дитё выкачало всё, что смогло, да ещё и облизало после.

Это, получается, мне сильно повезло, раз никто не пострадал. Мой тёмный творческий попутчик проявил себя максимально неосмотрительно. Взял контроль над телом, вышибив сознание, отправился на Изнанку, где нашёл первую попавшуюся тварь и разобрался с ней по принципу «закидать магией». И вся ради вдохновения. Я снова посмотрел на статую. Что бы там я ни говорил про своего попутчика, а Талантом он не обделён. Эхо у монумента было пятого ранга. Хорошая работа. Даст много энергии. Правда повредит репутации, если моя охрана начнёт болтать. Да, я уже не первый раз так срываюсь, но в случае с Охотниками на лесопилке было проще. Там я отключился только на процесс сотворения. Это редкое, но известное проявление Таланта, ничего сильно подозрительного. Многие творцы впадают в раж, теряя связь с реальностью, а кто-то делает это в прямом смысле. Беда в том, что я пошёл искать себе «натуру» в помутнённом состоянии. И слухи об этом надо пресечь сразу же. А также придумать, как устранить причину таких поступков. Нельзя доверять человеку, который в любой момент может перестать себя контролировать. Однако сначала, сто́ит разобраться с последствиями.

Надёжнее всего, несомненно, было бы прикончить обоих телохранителей. Я улыбнулся Капелюшу. Разумеется, так поступать не стану.

— Я увлёкся, — сказал я. — У меня иногда бывает. Приношу