Первый шаг Некроманта. Том 6 - Илья Рэд

Артём неоднократно заявлял, что не хочет становиться Повелителем смерти и уж тем более богом. Он боялся потерять свою человечность. Это выходило за рамки мышления Петра: как можно добровольно отказаться от столь могущественной силы?

Компания друзей в этот день была немногословна и каждый погрузился в свои мысли.

— Пожалуй, пойду к себе, всем доброй ночи, — отстранив тарелку, оповестил он всех, и под угрюмые кивки отправился подышать свежим воздухом.

Полная луна отлично освещала двор, и Аничкову снова в глаза бросилась та заросшая травой воронка. Сейчас она уже пожухла и медленно умирала под блеском холодных снежинок.

Блуждающие мысли сами собой привели некроманта в мастерскую. Для Артёма это место святая святых. Большая часть его свободного времени проводилась тут. Аничков видел, что мирная магия привлекала барона, и с каким наслаждением тот погружался в зачарование.

Кто бы мог подумать, что потенциальный Повелитель, человек у которого в руках сосредоточена безграничная власть, будет возиться с каким-то ремеслом? Да в его силах основать собственное государство!

«Он похож на свирепого волка, решившего до конца жизни вязать шерстяные носочки».

Естественно, это не устроило бы ни одного другого аристократа! Возможно, поэтому Аничков и доверился странному юноше. К тому же атланты дали им многое. Род сейчас на подъёме и кто знает, во что это выльется через пять-десять лет?

Но, помимо Барятинского, мысли некроманта ежедневно вились вокруг другой важной темы — гибели клана Аничковых. После того, как он перестал пить, контролировать их стало сложнее. Кто-то скажет, что время лечит, но это всё слащавое дерьмо. Застигнутая им картина разрушения навсегда застыла перед глазами. Забыть такое — значит стать подлецом.

Пётр открыл подвал, где хранились трофеи его нового клана, и прошёлся вдоль стеллажей. Здесь были как ингредиенты для зачарования, так и многочисленные ящики с награбленным хламом: артефакты, комплекты обмундирования, выставленные вдоль стены ружья и сложенные одна на другую пушки. Бочки с порохом договорились хранить в другом месте. Вместе с разнообразным хламом тут были и стопки бумаг. Какие-то пожелтевшие, а какие-то наоборот — совсем свежие.

«Кажется, это те московские документы?» — отметил он про себя и взял в руки большую кипу.

Спать всё равно не хотелось — мысли хаотично роились в голове, поэтому, засунув в рот сигарету, он расчистил себе стол и зажёг лампу.

Хитровский гостиный двор — это оплот заговорщиков-иллюзионистов, организация пустила корни везде. Среди бумаг мелькали торговые сделки на покупку редких товаров и магических услуг. Проходимцы занимались даже патентованием заклинаний!

— Вот ублюдки, — проворчал Аничков, сбросив пепел в немытый стакан.

Формулировки в текстах были настолько расплывчатыми и завуалированными, что простому человеку не разобраться, но Пётр — бывший глава рода и часто имел дело с крючкотворством, поэтому с лёгкостью читал между строк.

— Шуйские? Хм… — он сначала не поверил, что встретил эту фамилию, в документе она промелькнула в качестве посредника, через которого осуществлялась сделка по аренде парочки магов.

Ничего серьёзного — такие услуги оказывали все аристократические рода. У одних больше стихийников огня, у других стихийников воды — вот и менялись. Но это подтолкнуло Петра рассмотреть и остальные кипы бумаг. Он перетащил их со стеллажей на стол и обстоятельно взялся за дело. Листок с упоминанием Шуйских лёг на отдельное место и вскоре там скопилась стопка актов, договоров и купчих.

— Так… — сказал он вслух, сердце бешено заколотилось, а шапка пепла так долго не стряхивалась, что сама упала ему на штаны. — Сука! — закричал он и со злостью перевернул стол. — Сука-сука-сука, — Аничков заходил туда-сюда по комнате, сдерживаясь, чтобы прямо сейчас не сорваться резать ублюдков, что похоронили его семью.

«Ростовская область… Вениамин Шуйский… Месторождение серебра».

Это всё из-за денег? Из-за какого-то вонючего металла?

Он долго не мог понять, чем же провинилась его семья. Род Аничковых не отличался богатством или могуществом, жил себе в достатке, как и тысячи других, никому не мешал и исправно выполнял свои обязанности перед императором.

Вопрос: «За что?» всегда мучил Петра. За что с ним так несправедливо поступили? Почему не заступился суд?

Теперь всё стало на свои места. Но почему Барятинский ничего ему не рассказал? Он же явно успел это всё просмотреть. Собранный компромат мог похоронить не только Шуйских, но и другие влиятельные семьи.

По скулам Аничкова заходили желваки. Ну как же… Артём Борисович.

Холодная практичность мальчишки вызывала в нём восхищение, но на этом примере он убедился, насколько же Барятинский самоуверенная козлина. Грёбанный манипулятор, он ничего ему не рассказал, чтобы держать в узде, чтобы извлечь выгоду из его горя, чтобы надавить на Шуйских…

«А что же я? Где я во всём этом раскладе?»

Аничков не дурак — понимал, что Шуйские потребуют неприкосновенности, что без этого не будет сделки.

«Единственная преграда между обеими сторонами — это я! Барятинские получат щедрые откупные, возможно титулы и влияние, но… Но мрази останутся в живых», — закончил он свою мысль и провёл пятернёй по волосам. — «Он не поступит так со мной, он обещал, мы договаривались!»

Всё это так, но время и обстоятельства менялись и теперь Аничков не был так уверен в друге. Артём становился заметной политической фигурой и его поступки тоже должны измениться, гибко подстраиваясь под систему. А система говорила: не тронь Шуйских, они ещё пригодятся императору. Не пойдёт же ради него Артём против Павла VII?

«Нет, вопрос в другом… Он может быть и пойдёт, но тогда я его подставлю».

На этом моменте Пётр прекратил мельтешить и застыл на месте.

«Я не имею права так делать. Это моя проблема и мне её решать».

Наведя порядок, некромант отправился обратно в свои апартаменты с намерением покинуть усадьбу, но перед этим решил проследить за Ломоносовым.

На следующий день бывший клирик зачем-то отправился в квартал с ночлежками и выборочно допрашивал тамошних хозяев. Подойти поближе Аничков не осмелился, но от его внимания не укрылась дотошность, с которой Ваня кружил возле этих жалких лачуг.

«Взял след, но кого?»

Это становилось интересным. Задумавшись, он вдруг встретился с глазами Клирикроса. Едва светясь синими, они быстро отыскали его в толпе. Он явно дал понять: я тебя вижу, не зарывайся. Пëтр не из пугливых, но испытал облегчение, когда Ломоносов отвернулся от него и пошëл дальше.

«Чëрт, он же чувствует все потоки маны, надо возвращаться».