Жнец. Книга одиннадцатая - Макс Дарт

— Не понимаю, о какой участи вы говорите, Иван Геннадьевич. Нападение на Москву успешно отражено, а вы, исходя из ваших заявлений, не то, что город, а уже государство похоронили, — голос Романова заметно похолодел, а по столу красивым узором разошлась изморозь. — Но это мы обсудим позже. Сейчас разговор идёт о другом. Я не отрицаю, что каждый из вас, — оглядел венценосный всех сидящих за столом людей, даже меня без внимания не оставил, — важен для империи. Именно поэтому на восток никто из вас отправлен не был, за исключением графа Демидова и князей Долгорукова и Оболенского, которые решили поучаствовать в войне по личной инициативе. Тем не менее, когда угроза нависла над столицей, в бой вместе со мной отправились лишь вышеупомянутые князья, а также граф Новиков и князь Донской, которые были официально освобождены от участия в совете, собранном сегодня. Скажу одно: я чертовски вами разочарован, господа.

Слова императора подкреплялись игрой его Дара и безумным отблеском в глазах. Тем не менее, в голосе венценосного скользила боль, но была она не за себя, а за благо огромного государства, растянувшегося на тысячи километров. Сделав недолгую паузу, в течение которой он смочил горло водой, а министры смогли обдумать ранее сказанные им слова, император продолжил:

— Что касается ваших, Иван Геннадьевич, слов об участии Александра Петровича в успешном отражении нападения на столицу, то я, честно признаться, даже не знаю, что вам сказать или с чего начать, — истерично усмехнулся венценосный.

— Вам следовало самому принять участие в сражении. В таком случае, у вас бы никаких претензий к Канцлеру не возникло! — вмешался князь Оболенский, зло выдохнув, а Долгоруков и Донской подтвердили его слова твердыми кивками своих голов. — Александр Петрович, сегодня делом доказал, что занял свой пост по праву!

— Да что вы говорите? — наигранно восхитился Волконский. — Граф лично признался в том, что ему не удалось повергнуть ни одного противника.

— Ну тут вы уже преувеличиваете, Иван Геннадьевич, — наконец вмешался я, продолжая улыбаться. — Я сказал, что никого не убил, а вот одолеть одного иномирца мне всё же удалось.

— Пф! Одного! — для усиления своего негодования Волконский продублировал свои слова жестом указательного пальца.

— Так вот, в чём дело, — развеселился Романов. — Иван Геннадьевич, доведу до вашего сведения, что гвардия Рода Новиковых первой вступила в сражение с иномирцами. По сведениям имперской службы безопасности, именно на счету людей графа наибольшее количество нейтрализованных противников. Помимо этого, благодаря действиям фамильяра Александра Петровича была закрыта большая часть порталов неприятеля. Про то, что графиня Новикова Наталья Петровна с выделенными ей людьми спасла мирного населения больше, чем какой-либо другой спасательный отряд! — Михаил чеканил слова, словно вбивал их в крышку гроба, нависшую над Волконским. — И напоследок, граф Новиков сразился с предводителем иномирцев и одержал над ним сокрушительную победу, при этом сохранив тому жизнь! Вот и думайте, Иван Геннадьевич… — отбарабанив пальцами трель по дубовому столу, Романов откинулся на спинку стула и вперился взглядом в лицо Волконского, который стремительно бледнел.

— Предлагаю, дальнейший совет провести в отсутствии Ивана Геннадьевича, — спрятав улыбку, серьёзно предложил я. — Ему необходимо отдохнуть, да и в борьбе с иномирцами он вряд ли нам поможет. Хотя… В принципе, иной мир можно считать иностранным государством, — слегка склонившись над столом, я пристально вгляделся в глаза министра иностранных дел. — Иван Геннадьевич, станете нашим послом, что будет вести диалог с неприятелем?

— Пожалуй, откажусь от столь замечательной возможности самоубиться, Александр Петрович, — нервно улыбнулся Волконский, резко поднявшись со своего места. — Вы правы, мне следует удалиться и обдумать произошедшее сегодня.

«Или доложить об этом рихту, его иномирному союзнику…» — бегло скользнула у меня мысль.

— Ваше Императорское Величество, Александр Петрович, господа, — степенно со всеми попрощавшись, князь Волконский удалился из зала совещаний под задумчивым взглядом императора.

— Пу-пу-пу, — протер рукой по лицу Долгоруков, ему вторил Оболенский:

— Такого на моем веку ещё не случалось, чтобы член совета покидал его, пока тот не закончился, — лицо князя разгладилось. — А Волконский стал вторым за сегодняшний день.

— Дмитрий Степанович, все бывает в первый раз. В нашем государстве грядут перемены, и нам с вами предстоит сделать все возможное, чтобы они не стали роковыми, — строго заявил император. — Надеюсь, Александр Петрович сегодня продемонстрировал всем вам то, что занял он свой пост не за глаза красивые.

«Глаза у тебя и вправду красивые, — фыркнула Кей, намекая на гетерохромию. — Уверена, он об этом знает.»

В это же время министры нервно заерзали на стульях, наполняя зал их жалобным скрипом. Какими бы прочными они ни были, но выдержать тушу присущую Оболенскому или Долгорукову без скрипа оказались не способны. Император дождался, пока каждый из членов совета согласно кивнёт, и уже хотел было продолжить, как я почувствовал, что в нашу сторону мчится Ирэн. Я поднялся, заставив венценосного осечься, и вперился взглядом во входную дверь, в которую через несколько секунд ворвалась без стука мой заместитель.

— Господин, иномирцы напали не только на столицу, — Ирэн даже не взглянула на возмущённого императора. — Воспользовавшись нашей суматохой, они решили улучшить свои позиции и отхватить еще один большой кусок нашей империи. Мои источники докладывают, что враг вторгся в Якутск!

«Саша, там ведь…» — начала было Кей.

«Мои родители…»

Глава 20

Император сходу заметил мой взгляд, после чего повелительно взмахнул рукой и хлёстко, словно ударил плетью, приказал:

— Все, кто не способен сражаться, вон! — его рука была направлена в сторону выходной двери из большого зала совещаний.

Министры опешили от такого развития событий, и я их понимаю. Должно быть, каждый из них ожидал, что глава государства устроит моему заместителю взбучку, а по факту решил выгнать их, как недостойных. Замешательство высших членов государственного аппарата Российской империи не осталось не замеченным императором, и он, сверкнув безумием и синевой льда в глазах, медленно вымолвил:

— Значит, каждый из вас готов сегодня умереть.

Заявление венценосного послужило ничем иным, как пощёчиной для тех министров, чья область деятельности не была связана с сражениями. Те резко повскакивали со своих мест и