Гасконец. Том 2. Париж - Петр Алмазный

Тогда бывшие гвардейцы, уставшие и словно потерявшие всякую цель, начали расходиться. Дез Эссар только спросил:

— Кто по-вашему мог передать это письмо тогда? Кто по-вашему мог быть так коварен?

Рошфор пожал плечами:

— У Красного было много врагов, друзья мои. Боюсь, что вы просто стали жертвами еще одного из них.

Они ушли. Мы тоже поднялись, но Рошфор сказал:

— Анна, Шарль, прошу, устаньте. Остальные могут уходить, но с вами двумя у меня есть небольшой разговор, касающийся последних дней жизни его Преосвященства.

Мы остались вдвоем. Три мушкетёра попрощались с нами и сказали, что снимут комнату в каком-нибудь приличном месте, поближе к Лувру.

Людей на постоялом дворе было не так уж и мало, однако никто не смел приближаться и подслушивать, что там обсуждали за столиком у Рошфора. Человек в черном внушал страх, трепет и уважение каждому, кто находился рядом с ним. Рошфор сказал:

— Как вы думаете, что только что произошло?

Миледи лишь устало отвела взгляд, а я с усмешкой ответил:

— Боюсь, что вы солгали этим месье.

— Как вы догадались, Шарль?

— Ну, право дело, что за тайная печать? К тому же, это похоже на правду. Зачем еще прятать чертов ключ, кроме как не скрыть правду от самого Людовика.

Рошфор кивнул и продолжил:

— Так вышло, что Людовик этот ключ получил от своей матери, Марии Медичи, которая сперва возвысила Ришелье. А потом стала его врагом. И Красный смог заключить с ней сделку. Он убедил старушку в том, что знание, которое открывает этот ключ, губительно для Короля. Он убедил ее спрятать его, но не уничтожать. Вот то условие, единственное, на которое она согласилась. Оба надеялись, что переживут друг друга. И когда Медичи отправилась в Кёльн, Красный обрадовался.

— Тогда почему вы хотите, чтобы они достались королю? Почему вы идете против воли своего господина?

Рошфор сказал:

— Потому что даже мой господин был не прав в этом последнем желании. Когда он написал эти письма, его уже… — совершенно внезапно для нас с Миледи, Рошфор запнулся. Но он сразу же взял себя в руки. Когда он написал эти письма, его уже отравляли кровопускание и чудовищное лечение Бувара. Он уже не понимал, что делает. Я благодарен вам, Анна, за то, что избавили моего господина от мук.

Анна покачала головой и сказала:

— Я все еще виновна. И все еще должна понести наказание за это.

Тогда Рошфор улыбнулся и сказал:

— Поверьте, кардинал вас прощает.

Девушка кивнула, но бледное лицо её совсем ничего не выражало.

— Что ж, когда мы отправляемся к Королю, — сказал я. Рошфор поднял нас на взгляд и ответил:

— Если вы уверены в том, что правое дело. Однако, помните о том, что это может быть делом куда более серьезно и важным, чем вы даже можете представить. Это и прямо касается Генриха и сыновей Его Величества.

Глава 16

Получить аудиенцию у короля после этого было совсем несложно. Мне не пришлось даже находить Ларошфуко или Анну Австрийскую. Я отправился в Лувр, и мне сказали, что Его Величество уже давно ждёт меня. Меня провели по длинным коридорам и широким, облицованным мрамором, залам, с колоннами и изящными драпировки. Если честно, выглядело всё примерно так же, как в светском фильме. Только там было ещё намного светлее.

Может быть, и я слишком предвзятый, но я надеялся, что Лувр будет чем-то грандиозным. Он оказался просто красивым. Какой-нибудь советский дворец культуры в конце 80-х в целом мало бы от него отличался. Если бы не обилие золота и других, на мой взгляд, совершенно безвкусных украшений. Так или иначе, я оказался возле кабинета Его Величества.

Меня впустили. Внутри, за большим дубовым столом сидел сам Людовик XIII. Анна Австрийская тоже была в кабинете, в метре от мужа. Она стояла у окна, сцепив руки в замок и опустив их вниз. Женщина казалась печальной, но все равно едва заметно улыбалась. Я тоже улыбнулся, поклонился им, а затем встал на колени.

Король лишь взмахнул рукой:

— Поднимайтесь, шевалье! Если то, что нам нужно у вас, значит…

Я кивнул и ни слова больше не говоря, вытащил из сумки на поясе подвески. Король аккуратно взял их в руки и осмотрел.

— Да, действительно, как и помню… ключ, который Ришелье умолял меня не использовать, до самого страшного часа.

— Неужто он настал? — спросил я.

— Нет, наоборот, — Людовик усмехнулся. — Вы дали мне надежду, а значит, я хочу встретиться с призраками лицом к лицу, а не бояться их больше.

Ответить мне было нечего. Я просто опустил голову, соглашаясь с неясной для меня смелостью Его Величества.

— Шевалье, — обратился Людовик XIII ко мне, — Не составите нам компанию?

Я смутился на мгновение и сказал:

— Не думаю, что я вообще имею право знать о том, что происходит. Ваше Величество, возможно, мне лучше отправиться домой и забыть о том, что я делал и где был. Мне стоит забыть о том, что я вообще видел эти подвески.

Анна подошла к Людовику и осторожно коснулась его плеча. Король вздрогнул, и видно было в первое мгновение, что это прикосновение было для него совсем некомфортным. Однако прошла секунда, и он положил свою руку поверх ладони Анны Австрийской.

Людовик XIII посмотрел на королеву. В его глазах не было нежности, но была какая-то глубокая, тяжёлая благодарность. Несколько секунд Король и Королева смотрели друг на друга, а затем Анна Австрийская сказала:

— Мне кажется, что вы достойны узнать эту тайну, шевалье, поскольку вы спасли меня. Проявили христианское милосердие. И теперь я могу доверять вам больше, чем любой другой живой душе на этом свете. Кроме своего мужа.

Людовик рассмеялся:

— Если честно, за последние двадцать лет, я не так уж и часто слышал слово «муж» из ее уст.

Анна не обиделась, она не покраснела и не отвернулась. Но лишь склонила голову, как настоящая христианка и сказала:

— Мы оба подводили друг друга, Ваше Величество.

Людовик встал. Он не сбрасывал руки Анны, но аккуратно снял ее с себя. Потом он, повернувшись спиной и, скорее всего, коснулся губами ладони жены.

Впрочем, он наверняка специально так встал, и я не мог разглядеть детали. Да мне и не особо хотелось их разглядывать. Я опустил взгляд в пол, а затем Людовик сказал:

— Шевалье, вы идите с нами.

— Куда?

— На кладбище Сорбонны.

— Мы что, будем раскапывать еще одну могилу? — скорее пошутил я, но по лицу