Архитектор Душ VI - Александр Вольт

звучали красиво, даже трогательно. Вот только в голове предательски всплыло имя «Алина». Молодая, хищная, жадная до денег любовница, которую он едва не привел в этот дом как новую хозяйку. И часы, которые она на него надела.

Язык так и чесался съязвить. Спросить, как же так вышло, что при такой великой любви и ежедневной тоске он чуть не женился на пустышке, годившейся ему в дочери. Но я сдержался. В последнее время я и так часто старика подкалывал и задевал. Не хотелось казаться откровенной мразью и топтаться на его чувствах, пусть и противоречивых. Человек слаб, а одиночество — плохой советчик. С него достаточно и того, что я буду его просто осаживать, если он снова начнет наседать со своими патриархальными замашками.

— Почти не помню ее, — признался я честно. — Образы какие-то размытые. Запах духов, тепло рук… и все.

Отец кивнул, не отрывая взгляда от холста.

— И не мудрено. Тебе-то пять лет было, когда ее не стало. Ты был совсем ребенком. Димка постарше был, он больше запомнил. А Настасье… — он тяжело вздохнул, и плечи его опустились. — Ей повезло меньше всех, она материнской любви, считай, с первых дней не знала. Мать угасла почти сразу после родов.

— И за это ты ее так невзлюбил? — спросил я прямо, поворачиваясь к нему всем корпусом. — Потому что она выжила, а мать нет? Видел в ней причину?

Вопрос был жестким, но необходимым. Я видел, как напрягся отец, как желваки заиграли на его скулах.

— Нет, — выдохнул он наконец. — Не за это. Я… я был глуп. Я видел в ней напоминание о потере, да. Каждый раз, глядя на нее, я видел Анну, и мне было больно. Я отстранился, ушел в работу, в бизнес, оставил ее на нянек и гувернанток. Я думал, что обеспечиваю ее будущее, а на самом деле лишал настоящего. Я был глуп, недооценивал тебя как сына и наследника и был жесток к дочери. Надеюсь, что мне удастся с ней поговорить сегодня.

— Чтобы что? — спросил я.

— Обсудить наши отношения, — сказал он это так обыденно, будто речь шла про очередной тендер, а не говорить с дочерью, которую двадцать пять лет не воспринимал за полноценного члена семьи.

Пришел мой черед вздохнуть. Я смотрел на этого сильного, властного человека, которому, казалось, иногда было невдомек как работают людские взаимоотношения, и приходилось объяснять как маленькому, на коленке.

— Отец, — сказал я мягко, но твердо. — Ты должен не обсуждать все это с ней, а извиниться. Просто и искренне. Без «но», без оправданий, без ссылок на занятость и тяжелые времена. Сказать: «Прости меня, я был неправ». Это единственное, что может сработать.

Он посмотрел мне в глаза. Долго, изучающе, словно пытался найти во мне те черты, которые упустил за эти годы. Затем он снова отвернулся к портрету, словно искал подтверждения моим словам в нарисованных глазах своей покойной супруги. Казалось, Анна с холста смотрела на него с укоризной и любовью одновременно.

— Наверное, ты прав, — произнес он тихо. — Извиниться. Да. Это будет правильно.

Повисла задумчивая пауза. Мы стояли рядом, двое мужчин Громовых, и смотрели на женщину, которая нас объединяла.

— Ладно, — сказал я, нарушая тишину и возвращая разговор в деловое русло. — С прошлым разобрались, давай о настоящем. Ты подготовил список гостей? Хочу ознакомиться с теи, кто тут будет. Не хочу сюрпризов.

Отец встрепенулся, возвращая себе привычный деловой вид.

— Да, — ответил он. — Список утвержден. Он уже на входе, у охраны и у Палыча, чтобы отметить всех присутствующих, и не просочились те, кого не звали.

— А такое бывает? — удивился я. — Чтобы на закрытый прием ломились «зайцы»?

— Ну, знаешь ли, на моем веку не случалось, чтобы кого-то приходилось вышвыривать, но предосторожность лишней не будет. Журналисты, конкуренты, просто любопытные… Сейчас времена другие, наглости у людей прибавилось.

— Тогда я добавлю в тот список рукой одну фамилию, — сказал я, доставая из кармана ручку.

Брови отца от удивления поползли вверх, превратив лоб в гармошку.

— Это кого же? Мы вроде всех утвердили вчера. Партнеры, друзья, нужные люди…

— Шаянин Альк'Шатир, — произнес я четко. — Эльфийка, которую ты видел. Агент МВД.

Отец замер. Он смотрел на меня несколько секунд, переваривая информацию. Я видел, как в его глазах сменяются эмоции: удивление, недоверие, а затем… затем на его губах появилась та самая сальная, чисто мужская улыбочка, от которой мне захотелось закатить глаза.

— Ты что… — протянул он, хитро прищурившись. — Эльфийку эт-самое, а?

— Что «эт-самое»? — включил я дурачка, сохраняя каменное лицо.

— Да все ты понял! — рассмеялся отец, и его смех, громкий и раскатистый, эхом отразился от стен галереи. Он размахнулся и хлопнул меня ладонью по здоровому плечу. — Ай да Громов! Ай да сукин сын! Ну, прохвост! Эльфийку! Экзотика! Говорят, они в этом деле… с огоньком, а? Уши-то, уши какие!

Я закатил глаза и громко цокнул языком, демонстрируя вселенское терпение.

— Великое дело, — буркнул я. — Отец, тебе не кажется, что ты ведешь себя как подросток в пубертате? Она мне помогла с делом Волкова. Она профессионал и просто интересная женщина.

— Ага, «интересная женщина», — продолжал веселиться он, подмигивая мне. — Знаем мы этот интерес. Дело молодое, нужное. Одобряю! Кровь надо разбавлять, генофонд улучшать!

— Ладно, пойду со списком ознакомлюсь, — прервал я его поток сознания, чувствуя, что еще немного, и он начнет спрашивать подробности. — Пока ты тут не начал планировать свадьбу с представителями древней расы.

Качая головой, отец тоже удалился в сторону кабинета, словно радовался тому, что у меня что-то было с представителем другой расы больше чем выигранному тендеру. Да и если так разбираться… никого я не «эт-самое» в том пошлом смысле, который он вкладывал. Все было по обоюдному интересу, по взаимному притяжению, и это было куда больше, чем просто физика. Но объяснять тратить время на объяснение биохимии я не собирался. Все равно бесполезно будет.

Я спустился вниз, в холл, где уже стояла стойка регистрации, замаскированная под антикварное бюро. На ней лежал плотный кожаный гроссбух.

Открыв его, я пробежался глазами по строчкам, написанным каллиграфическим почерком секретаря. Почему не печатный — загадка.

Списочек был знатным, ничего не скажешь: Меньшиковы, Романовы, Долгоруковы, Шереметевы, Голицыны, Трубецкие, Волконские…

Весь цвет нации, элита, которая управляла потоками денег и власти в Империи. И среди них Виктор Громов, провинциальный коронер с сомнительной репутацией и темным прошлым. Ирония судьбы.

Я щелкнул шариковой ручкой, которую вытащил еще при отце и своим размашистым, но аккуратным почерком добавил одну строчку:

«Шаянин Альк'Шатир. Особый гость».

Чернила блеснули на