Золотая лихорадка. Урал. 19 век. Книга 2 - Ник Тарасов

профессиональных наёмников из-под Екатеринбурга. Человек пятнадцать-двадцать, все вооружены, все опытные, все без стеснения в методах. Руководит ими некий Фёдор Хромов, бывший унтер-офицер, списанный за пьянство и драку. Говорят, зверюга редкостная — в кабацкой драке убил троих голыми руками, но откупился через влиятельных родственников. Рябов платит им огромные деньги, последние, что у него остались. Это его последняя ставка. Если они провалятся — Рябов окончательно разорён. Будь готов. Степан.»

Я сложил письмо, выругался сквозь зубы. Рябов не сдавался. Каждый раз, когда я думал, что загнал его в угол, он находил новый ресурс, новую возможность ударить. Как крыса, загнанная в нору, но всё ещё способная укусить.

Фёдор Хромов. Бывший унтер-офицер, пьяница и убийца. Такие люди опасны своей непредсказуемостью и отсутствием моральных тормозов. Они убивают не ради идеи, а ради денег или просто ради удовольствия. Для них человеческая жизнь — копейка.

Я позвал Волка — он теперь командовал охраной в отсутствие Игната.

— Усиль посты, — приказал я. — Двойные караулы на всех заставах. Патрули по лесу каждые три часа, даже ночью. Если увидите чужих — не вступать в бой первыми, сигнальная ракета и отход к лагерю. Живыми важнее. Понял?

— Понял, Андрей Петрович, — кивнул Волк. — А если они всё-таки нападут, пока Игната нет?

— Будем отбиваться тем, что есть, — ответил я. — У нас укрепления, мины, гранаты Архипа. Артельщики знают, куда бежать и как стрелять. Продержимся. Главное — не дать им ворваться внутрь периметра. Если прорвут оборону — начнётся резня.

Волк кивнул и ушёл выполнять. Я остался в конторе, раскладывая на столе карту окрестностей. Если Хромов умный, он не полезет в лоб. Он попытается найти слабое место — может, со стороны реки, может, через лес с севера, где болота затрудняют патрулирование. Или устроит отвлекающую атаку с одной стороны, а основной удар нанесёт с другой.

Нужно быть готовым ко всему.

* * *

На восемнадцатый день после отъезда Игната, ранним утром, когда туман ещё не рассеялся, часовой на южной заставе выстрелил сигнальной ракетой. Красная звезда взмыла в небо, оставляя за собой дымный хвост, как хвост кометы.

Я выскочил из конторы, хватая винтовку.

— Тревога! — рявкнул я во всё горло. — Все на позиции! Живо!

Лагерь ожил мгновенно, как растревоженный муравейник. Артельщики, уже привыкшие к учебным тревогам, хватали оружие и бежали к назначенным местам. Женщины и дети, не теряя времени, прятались в центральный сруб — укреплённое здание с толстыми стенами и узкими бойницами, превращённое в последний рубеж обороны.

Волк подбежал ко мне, тяжело дыша, лицо напряжённое.

— С юга идут! Часовой видел группу всадников, человек десять-пятнадцать. Вооружены, движутся быстро, но не скрываются. Демонстративно.

— Сколько у нас людей на южной стене?

— Восемь стрелков плюс я.

— Мало, — я сжал зубы. — Возьми ещё пятерых. Архип, гранаты готовы?

Кузнец, стоявший неподалёку с ящиком, кивнул.

— Готовы, Андрей Петрович. Шесть штук. Фитили свежие.

— Раздай стрелкам. Пусть бросают, только когда враг совсем близко, на дистанции броска камня. И смотри, чтоб своих не зацепило осколками.

Я взбежал на южную стену — высокий частокол из брёвен, с земляным валом изнутри и бойницами через каждые три аршина. Отсюда хорошо просматривалась дорога и опушка леса, откуда должны были появиться враги.

Поднёс к глазам подзорную трубу — подарок Степана, бесценная вещь в этих условиях.

Вот они. Группа всадников выехала из леса, остановилась на опушке. Человек двадцать, не меньше. Все верхом, все с оружием — ружья, сабли, пистолеты за поясом. Впереди — крупный мужик на вороном коне, в офицерской шинели и с бородой рыжей, как медь.

Хромов. Наверняка.

Он что-то кричал своим людям, размахивая рукой. Потом развернул лошадь и поскакал к нашим воротам. Один. Без оружия в руках.

Парламентёр?

— Не стрелять! — крикнул я вниз. — Пусть подъедет! Хочу услышать, что скажет.

Хромов остановился в пятидесяти шагах от ворот, спешился, подошёл ближе пешком. Походка у него была развалистая, пьяная. Лицо красное, одутловатое, глаза налиты кровью — вид человека, который пьёт не переставая, день и ночь.

— Эй, там! — заорал он хриплым, прокуренным голосом. — Воронов! Выходи поговорить! Или боишься?

Я спустился к воротам, но не открыл их. Встал за частоколом, так что он видел только моё лицо в бойнице.

— Я здесь, — сказал я холодно. — Говори, что хотел.

Хромов расплылся в пьяной усмешке, обнажив гнилые, чёрные зубы.

— А ты, значит, тот самый Воронов? — он прищурился, оценивающе разглядывая меня. — Молодой ещё. А Рябов говорил — злобный старикан.

— Рябов много чего говорит, — отрезал я. — К делу.

Хромов сплюнул, вытер рот грязным рукавом.

— Дело простое. Рябов Гаврила Никитич нанял нас, чтоб мы тебя убрали. Платит хорошо. Золотом. Но я человек разумный. Зачем кровь лить, если можно договориться по-людски?

— О чём договориться?

— Ты отдаёшь нам половину золота, что у тебя есть. Плюс — признаёшь, что Рябов — законный хозяин этих земель. Подписываешь бумагу, что уезжаешь и больше сюда не возвращаешься. Взамен — мы уходим, и ты остаёшься жив. Все твои люди — тоже живы. Чисто, без крови, по-божески.

Я усмехнулся, покачав головой.

— А если я откажусь?

Хромов пожал плечами, и в его глазах мелькнуло что-то хищное, звериное.

— Тогда мы возьмём всё золото силой. А тебя и твоих людей — перережем. Баб и детей — тоже. Без разницы. Мне Рябов платит за результат, а не за способ. Мёртвый ты или живой — ему всё едино.

Вокруг меня мои стрелки напряглись, пальцы легли на спусковые крючки. Я поднял руку, останавливая их.

— Передай Рябову, — сказал я медленно и отчётливо, глядя Хромову прямо в мутные, пьяные глаза, — что Андрей Петрович Воронов не торгуется с бандитами и не подписывает бумаги под угрозой. Если он хочет моё золото — пусть приедет сам и попробует забрать. А тебе, Хромов, советую уезжать, пока цел. Потому что через минуту мои люди начнут стрелять. И первая пуля полетит тебе в лоб.

Лицо Хромова потемнело, налилось бычьей злобой.

— Пожалеешь, щенок! — прохрипел он, брызгая слюной. — Мы вас всех тут закопаем! Землёй засыплем!

Он развернулся и быстро пошел к своей лошади, неуклюже, вразвалку, как медведь. Вскочил в седло, поскакал обратно к своим, на ходу выкрикивая ругательства.

— Готовьтесь! — крикнул я. — Сейчас пойдут!

Хромов что-то орал своим людям, размахивая руками. Потом выхватил саблю, взмахнул ею над головой.

— В атаку! — донёсся его рёв.

Двадцать всадников ринулись на нас. Земля задрожала под копытами. Они неслись во весь опор, стреляя на скаку из ружей и пистолетов. Пули свистели над головами, вгрызались в брёвна частокола,