Полукровка 3 - Василий Горъ

…Всю дорогу от кабинета Орлова до флаеров Рита с Машей изображали андроидов — несли себя так, как было рекомендовано, бездумно повторяли наши… хм… маневры, смотрели вперед стеклянными взглядами и, кажется, даже не дышали. И в салоны «Волн» забирались молча. Зато после того, как мы с Мариной опустили фонари и организовали конференцсвязь, практически одновременно выдохнули по фразе не из лексиконов благородных девиц:

— Охренеть!!!

— Вот это, я понимаю, ЖОПА!!!

Мы с Завадской расхохотались, а потом она подколола обеих подружек:

— Девчат, как я уже говорила, Тор испортил не только меня, но и вас…

— Портиться под его руководством — одно удовольствие! — сдуру ляпнула Костина, запоздало сообразила, насколько двусмысленным получилось это утверждение, слегка покраснела и… задурила. Судя по всему, от переизбытка светлых чувств: — Так что я жажду продолжения!

— В «Эльбрусе» устроит? — полюбопытствовал я.

— А ты знаешь толк в извращениях! — весело хохотнула она, задумалась и все-таки ответила на вопрос: — А если серьезно, то я бы предпочла поскорее вылететь на Индигирку. Чтобы прибыть в Усть-Неру в субботу утром и как следует обмыть ордена со всеми ребятами и девчатами. Впрочем, по пути на космодром можно заглянуть в «Сладкоежку», а после ухода в гипер побалдеть в твоей каюте…

Заглянули. Хотя это кафе было ни разу не по пути. Затарились всякой всячиной по полной программе. А в холле практически столкнулись с бывшей одногруппницей Маши — заморенной блондинкой с ассиметричной прической, рыбьим взглядом и тушкой, упакованной в красный костюм с дорогой, но фантастически уродливой фурнитурой.

Костина собиралась пройти мимо, но вешалка нагло заступила ей дорогу и «мило» улыбнулась:

— Поздравляю: ты прославилась на всю Империю. Правда, выбрала не самый достойный способ, зато теперь можешь гордиться тем, что поразила воображение всех половозрелых му— …

Закончить этот монолог помешала сломавшаяся челюсть. А потом Маша поймала эту дурынду, изумленно вытаращившую глаза, за глотку, удержала в вертикальном положении, сжала пальцы, чтобы прервать запоздалый крик боли, больше похожий на мычание, и начала вбивать в сознание охамевшей сучки слово за словом:

— Мой пацифизм остался в далеком прошлом. Вместе со всепрощением, ангельским терпением и добротой к таким ублюдочным тварям, как ты и твой старший братец. Поэтому в следующий раз я вырежу тебе язык. А если ты не поймешь и этого намека, то убью, как бешеную собаку. Кстати, найду укорот и на Виталика…

— Уже нашла… — уточнил я, решив, что подруге не помешает поддержка. И Костина исправилась:

— Нашла укорот и на Виталика. Поэтому если он готов тебя защитить, то пусть поторопится — я буду ждать его звонка в течение часа, а потом улечу на Индигирку, так как прибыла в Новомосковск всего на пару часов. И последнее: будет время — найди те видеозаписи, на которые ты намекала, посмотри и удавись. Или захлебнись желчью. Ибо такой фигуры у тебя не будет никогда.

Закончив этот монолог, Маша разжала пальцы, оперлась на мое правое предплечье, подождала, пока в образовывающийся походный ордер встроятся Марина с Ритой, а я начну движение, и величественно поплыла дальше. Во время коротеньких разборок с местными СБ-шниками не сказала ни слова. В летном ангаре молча помогла перетаскать наши покупки из приемного лотка ВСД в багажные отделения флаеров. Зато после того, как мы ввинтились в ночное небо, подкинула информации для раздумий:

— Раиса и Виталий — из Покровских. Этот род — давние деловые партнеры Завалишиных, почти так же влиятельны и в общей массе — паскуды, каких поискать. Впрочем, служба безопасности у них очень и очень ничего, так что видеозапись инцидента будет выкуплена и проанализировала еще до того, как мы доберемся до космодрома. Потом они обратят внимание на фразу «прибыла в Новомосковск всего на пару часов», проверят, пробьют тебя и с вероятностью процентов в девяносто девять спустят проблему на тормозах. Причем сразу по двум причинам: не захотят ссориться с руководством ССО и… не рискнут сталкивать лбами труса-Виталика и человека, поломавшего Валеру Смирнова. Но проторчать на Белогорье обещанный час все равно надо.

— Я так и собирался… — сказал я чистую правду. И ласково дотронулся до предплечья «героини»: — Кстати, и удар получился на славу, и держалась ты достойнее некуда…

Девчонка равнодушно пожала плечами:

— А я все. В смысле, в тот момент, когда мой дед упал на колени, уткнулся лбом в пол и попросил не губить, вдруг увидела настоящие размеры жопы, которую ты устроил для глав наших родов, поверила в то, что рядом с тобой мне ничего не грозит, и поняла, какой смысл Марина вложила в фразу «Перестаем страдать и ведем себя так, чтобы все удавились…» Поэтому-то и попросила Игоря Олеговича перевести нас на первый факультет, Геннадия Леонидовича — забронировать за нами места в шестом отделе, а Владимира Михайловича — подумать о возможности прикрепления нас на время практики к тебе и Каре. А монолог Покровской не задел вообще: я чувствую себя умопомрачительной красоткой из твоей команды, а мнения тех, кто в нее не входит, в принципе не волнуют…

Я набрал и отправил ей сообщение с просьбой обсуждать такие вопросы только в наших квартирах или в «Наваждениях», контролируемых искинами. Маша покраснела, виновато опустила голову и плавно съехала на нейтральную тему:

— В общем, теперь я жду не дождусь перевода. И почему-то уверена, что уже через годик отожму «Волну» у кого-нибудь из вас. Ибо к этому времени вы наверняка купите себе что-нибудь еще более буйное.

— Освоишь пилотаж на требуемом уровне — отдам одну из своих… — пообещал я и, как выяснилось, подарил Марине возможность разойтись:

— Я тоже хочу какой-нибудь буйный подарок! Кстати, летать уже умею. И чувствую себя умопомрачительной красоткой из твоей команды уже целую вечность…

Тему буйных подарков в разных вариациях обсуждали до тех пор, пока не влетели в ангар с «Наваждениями». Пока разгружали флаера и поднимали добычу в мою каюту, я, в основном, общался с Фениксом, а девчата молчали. Зато там я попал: Верещагина по разику чмокнула меня в каждую щеку и… толкнула настолько проникновенную благодарственную речь, что смутила, а Костина обняла, уткнулась лбом в грудину и обошлась двумя предложениями. Но вложила в них в разы больше чувств, чем Рита:

— Спасибо, Тор. Я счастлива…

Я ласково потрепал ее по волосам