Отцовское знамя - Наиль Эдуардович Выборнов

– А хорош он был, – вдруг сказал Антон. – Здоровый какой и бился славно.

– Нам бы такого воина в дружину, – проговорил Глеб.

– Не, – мотнул я головой. – Мне только этого не хватало. Я с вами-то едва справляюсь, а чтобы такого в узде держать, не знаю, кем надо быть.

Засапожником откромсал большой лоскут от рубахи великана, вполне сноровисто положил в него отрубленную голову и завязал узлом: не тащить же прямо так. Проверил карманы великана, убедился, что они пусты, после чего отправился к землянке.

Внутри было пустовато: очаг в углу над продухом, огромный набитый соломой лежак, на котором, наверное, уместилось бы двое, а то и трое обычных людей, и сундук, выделявшийся тем, что был сделан очень добротно. Над очагом висел котелок, на лежаке валялось две овечьих шкуры – грубые подобия одеял.

Я заглянул во вторую комнатушку, которая оказалась кладовой: внутри было несколько бочек, мешки, под потолком висела вяленая рыба. Но еды было не так уж и много, похоже, великан только начинал восстанавливать подъеденные за зиму запасы. Ну это ничего, за этим можно будет селян послать, пусть забирают. Меня же больше заинтересовал сундук.

Он оказался заперт на замок, ключ от которого, похоже, хранился где-то в другом месте. Я переворошил лежак, простучал стены, потыкал палкой в земляной пол, но тайников не нашел. Пришлось признать, что вор из меня никудышный, поэтому я вышел на улицу взял топор и уже с его помощью выворотил петли сундука.

Откинул крышку и принялся вытаскивать из него имущество. С самого верху лежала пестрая цветастая рубаха, таких размеров, что в нее можно было укутать пятерых. Ниже лежал сверток со свечами, да два отреза ткани – тонкой и очень дорогой.

Дальше добыча пошла поинтереснее: синяя воинская куртка, вроде той, что носил Игнат, и парчовый кафтан, уже нормальных размеров. Две пары сапог, пара медных колец и одно серебряное, кое-какая бронзовая посуда – похоже, что человек-медведь не брезговал и грабежом на большой дороге. Может быть, он поэтому и сбежал сюда, в эти дикие места.

Нашлось и серебро, но совсем немного – рублей пять монетой, да еще рубля на полтора мелочевкой типа серебряных обрезков.

Но больше всего меня озадачили ленты из разноцветных лоскутков, к которым были привязаны маленькие бубенчики. Решив, что сам я не догадаюсь, что это такое, я сгреб все это в кучу в кучу и вышел на улицу.

– Боярин Ян, знаешь, что это такое? – спросил я у занятого свежеванием медведя бывшего егеря.

– Ленты и бубенцы, – ответил он, будто я и сам этого не понял. – Такие в циркусах дрессированным животным приделывают. Ну теперь-то все понятно.

– Что понятно? – чувствуя себя круглым дураком, спросил я.

– Да то и понятно, – пожал плечами боярин. – Видимо, был где-то циркус, а в труппе у них великан, да медведь дрессированный. А потом, может быть, разогнали их, а может быть, труппа сама собой распалась, но забрал этот великан медведя, да пошел селян стращать, да дань с них требовать.

– Вот вам и оборотень, – проговорил я.

– Вот-вот, – согласился боярин. – Про циркачей часто говорят, что они разбойники хуже углежогов, да и вообще их многие не любят. Но с таким я встречаюсь в первый раз.

– Ладно, работайте, – я тряхнул лентами, бубенцы весело зазвенели. – Я пока с имуществом великана разберусь, что с собой можно прихватить, отложу, да пойдем. Там, наверное, наши уже хватились.

Глава 19

Ничьи земли. Бывшее Воронежское княжество. Лето 55-го года от Последней Войны

После того, как разобрались с “человеком-медведем”, мы сразу превратились для деревенских в желанных гостей. Тем более, что из его имущества я забрал только самое ценное, а съестные припасы достались селянам. Мужики местные меня поблагодарили, особенно те, чьим кровником оказался этот липовый оборотень.

Девки так и продолжали посещать моих воинов, да и в гости их приглашали. Да уж, уверен, что через девять месяцев после нашего визита здесь родится множество крепких младенцев. Остается только надеяться, что будет кому детей принимать, что не перемрут они тут все от родовой горячки.

Я визитам девчонок не препятствовал, да и сам грешен был, чего уж тут таить. Моя банная гостья, которую, как позже выяснилось, звали Софьей, посещала меня еще трижды, каждый раз оставаясь в шатре на всю ночь. Совесть меня по этому поводу особо не мучила, в конце концов, жрецы Красного Тельца позволяли нам брать несколько жен, а наложниц иметь столько, сколько можешь прокормить. Это с чужими женами гулять нельзя, а с незамужней – сколько хочешь.

Хотя все-таки перед Машкой было стыдно, и каждый раз я давал себе обещание, что это было в последний раз, но все равно сдавался перед бешеным напором Софьи. Да и нравилась она мне, в постели оказалась неутомимой, так, что каждую ночь мы доводили друг друга до полного изнеможения.

Игнат разве что один раз подошел ко мне и предупредил, что княжеская кровь – не водица, и если нам все-таки удастся вернуть мне отцовский престол, то незаконнорожденный ребенок может оказаться большой помехой для законных детей. Старый воин не ругался, просто хотел убедиться, что я понимаю, что делаю. Я заверил его, что буду осторожен, и что все будет хорошо, тогда он отстал.

Пашка, кстати, в себя пришел, окончательно излечившись от последствия травмы. На самом деле он стал еще более злобным сукиным сыном, но, как мне казалось, просто отыгрывался за показанную слабость. Вместе с Игнатом он гонял новичков, и у меня появилось впечатление, что под таким чутким руководством из них непременно получатся неплохие бойцы. Если, конечно, эти двое учителей их не поубивают раньше.

Короче, прожили мы там еще неделю в сытости и спокойствии, били дичь в свое удовольствие, ели от пуза, тискали девок и им же на потеху лупили друг друга тренировочными мечами – о воинском учении забывать тоже нельзя. Уверен, что воины мои оттуда уходить не хотели, но мы на совете с боярами и стариками решили, что пора двигаться дальше.

Мы планировали двинуться на полночь, обойти Пять Княжеств с Восхода и вернуться в Брянские земли. Там нас искать были не должны, потому что по разумению наместников мы наверняка двинулись на полдень в земли Союза Торговых Городов. Еще мы надеялись, что шурин Луки Филипповича не зря потратит отданные ему деньги и сумеет распустить слухи о том,