Кощег - Светлана Алексеевна Кузнецова

«И не будет одного тюремщика, — сказала Злата самой себе. — Мало ли их у Кощея?»

— Передай своему хозяину, что пришла дочь царя Горона. По его же приглашению, между прочим, — сказала она как можно спокойнее, стараясь не выдавать, мыслей безрадостных. Вот только голос дрогнул от взгляда пристального.

— Да ну? — заулыбался Карлик. Зубы у него оказались желтоватые, самые обыкновенные, человеческие. Переднего нижнего не хватало. — А ведь Кощей ни за кем не посылал, девица.

— Врешь! — вырвалось у Златы. Значит правильно она догадалась: Ягафья послала того калику-перехожего.

Она тотчас осеклась, умолкла и даже губы сжала, чтобы ничего больше не вымолвить. Карлик же пару раз хлопнул в ладоши.

— Ну вот и скажи мне, девица. Кто в замок тебя провел? Сама бы ты блуждала семь лет, а то и никак не меньше двенадцати, три месяца и три дня еще. Молчишь? — он покачал головой. — Ну молчи. Огонь и вода, сталь вострая и не таким языки развязывала.

— Передай Кощею…

— А вот не передам, — рассмеялся карлик. — Не передам, девица!

«Смеется, значит живой», — промелькнуло в памяти.

— Ни к чему, девица, Кощею с тобой видеться.

— Передай Кощею… — повторила Злата.

— И кто сказал тебе, будто подобное право — мне приказывать — у тебя имеется? — спросил карлик вкрадчиво. — Да я ж сейчас возьму ножичек вострый и не будет больше красавицы. Это пока я добрый и разговариваю, а как…

Он, вероятно, долго мог о пытках говорить, запугивая, да не на ту напал. Злата быстро его речи прервала, перебив:

— Попробуй.

— Смотри. Я ведь именно что попробую, — пригрозил карлик.

Злата смело посмотрела ему в глаза: черные, ясные, внимательные, совсем не похожие на те, какими зыркали душегубы да разбойники.

Карлик отвернулся и вновь расхохотался громко, во всеуслышание, напоказ.

— Ты думаешь, я с тобой биться буду⁈ — вопросил он громко, словно на ярмарке перекрикивал гомон толпы. — Нет! Кликну молодцов, те подержат, пока я глазик тебе выковыряю.

Злата прикусила губу, снова вгляделась в его лицо… и рассмеялась. Сама от себя такого не ожидала, но вместо страха захватило ее безудержное веселье. Карлик на самом деле был страшен и роль свою хорошо выучил, но… не выходило, не получалось у него даже вид сделать будто радуется он боль другим причиняя.

— Уж лучше меня и дальше в застенках держать в неизвестности — толку больше, — кое-как отсмеявшись, проговорила Злата.

— Кто провел тебя⁈ — закричал карлик, кулаками потрясая.

— Никто. Я пришла одна.

— Врешь!

Щелкнул об пол хлыст, заставив Злату вздрогнуть от резкого звука. В темницу вошел еще один охранник в одежде кожаной, видать, чтобы кровью не обмараться.

Кнут со свистом рассек воздух, но стеганул вовсе не ее, хлопнуло — как гром прогремел — у самого виска. Утыканный железными пластинами конец кнута впился в дерево лавки, на которой сидела Злата.

— В следующий раз ты ощутишь его на спине, девица, — предупредил карлик. — Итак, кто провел тебя?

Злата покачала головой.

— Думаешь, все будет просто? Засеку тебя до смерти? — поинтересовался карлик почти ласково, достал нож и принялся играть им, ловя отблески факелов на лезвии.

— Тебе бы на ярмарке народ развлекать, — сказала Злата.

Тотчас она отшатнулась. Острие возле самого глаза оказалось.

— Никогда, — проговорил карлик и в этот раз в его голосе звучала искренность, — не произноси таковых слов. Забуду, что ты дочь царская, Правью клянусь, забуду!

— Извини, — слово слетело само и… Злата действительно ощутила раскаяние, пусть и всего на краткое мгновение.

Чья-то стальная хватка сомкнулась на плече. Один из стражников поднял ее на ноги, а потом…

— Хватит, — донеслось от двери. — Бессмысленно. Она суть видеть умеет.

В ослепительно-белом проеме стояла черная фигура. Злата не смогла разглядеть лица, но почти не сомневалась, кому она принадлежит.

— Хватит! — приказные интонации хлестнули больнее кнута.

Вот только звучание голоса все равно показалось очень знакомым. От него заныло в груди, пришлось стиснуть губы со всей силы. Стальная хватка на плече разжалась. Камень пола ударил по пяткам. Однако она этого не заметила.

— Умеешь же ты портить развлечение, — сказал карлик тем самым красивым голосом, не исковерканным показной яростью или хрипом. — В конце концов, нечасто у нас гости случаются.

Кощей вошел в темницу, встал у стены и устало привалился к ней спиной.

— Вот же… — прошептал знакомым Злате голосом. — Главное сделал, а вас, остолопов, предупредить забыл.

— Не везет так не везет, — заметил карлик. — Вечно забываешь самое важное.

Улыбка у него на самом деле обаятельной получилась, далекая от того ужаса, что он показывал Злате, стараясь напугать.

— Уйди, чудище… — простонал Кощей. — И этих… дурней забери.

Стражники повиновались мгновенно. Карлик спорить не стал, только на прощание одарил Злату непонятным взглядом, будто и предупредить хотел, и сделать хуже боялся, только подмигнул ободряюще.

— Это кто? — спросила Злата, когда прошло прилично времени, а ничего нового так и не случилось.

— Черномор.

— Тот самый?

— Тот да не тот, — Кощей развернулся и вышел, бросив через плечо: — Пойдем… чего уж теперь.

— Кощег, значит. Слуга Кощея… — проговорила Злата ему в спину.

— Так и есть, — не оборачиваясь произнес он. — Правда, Кощеем это вы, люди, меня прозываете. Но я действительно служу правителю Нави: здесь на земле явной.

И больше не сказал ничего, пока шли они по коридорам широким и чистым, светлым и ничуть не мрачным, поднимались по лестницам мраморным с витыми перилами, подходили к двери, увитой замысловатыми завитками. Кощег схватился за серебряную голову змеи, заменявшую дверную ручку, с такой силой будто намеревался задушить ни в чем не повинное украшение и вошел внутрь.

Тронный зал. Стоило переступить порог, ступни утонули в высоком ворсе ковра. Синее, черное вокруг — как и полагается обиталищу злых колдунов. Здесь должно быть мрачно, вот только высокие окна все впечатление портили. Были они распахнуты настежь, впуская дневной свет, и выводили на озеро: светлое, гладкое, как зеркало. Носились над ним чайки и… еще кто-то, может, мелкие крылатые дракончики. Противоположную стену от пола до потолка занимали полки, уставленные книгами. Трон был