Большие Песцовые радости - Инди Видум

— Олег Васильевич сильно на меня обижается?

— Вы считаете, у него нет для этого оснований? Вы под надуманным предлогом расторгли наш договор, — напомнил я. — Как раз в тот момент, когда мне нужна была подстраховка.

Мы расположились в беседке, но на этом все удобства для Зырянова закончились. Я не собирался его ничем угощать, хотя он намекающе огляделся. Нельзя сказать, что Зырянов был мне неприятен, в чем-то я даже его понимал. Но прощать не собирался, потому что понимание пониманием, а сам бы я так никогда не поступил.

— Начнем с того, что я бы его вообще не заключал, если бы знал подоплеку, — ответил Зырянов. — У каждого есть возможности, выше которых ему не прыгнуть. Вот хоть разорвись, но не прыгнуть. Я прекрасно понимал, что защитить тебя не смог бы, даже использовав все свои ресурсы. Ни у одного из моих людей нет возможностей, близких к твоим. Отправлять кого-то из них подстраховывать тебя — это отправлять их на верную смерть, при этом тебя демаскировав. Ты это и сам прекрасно понимаешь, не так ли? Но основной причиной была Дарья. Я тебе и раньше говорил и сейчас повторю, что я не хочу, чтобы вы были вместе.

— По-вашему, я хуже Агеева?

Он с шумом выдохнул воздух.

— Илья, ты не хочешь меня понять. При чем тут хуже, лучше — это не те категории. Ты же не будешь отрицать, что ваши отношения не имели бы будущего? Сейчас вы остались друзьями, серьезных обид между вами нет — и это прекрасно. Если Дарья разругается с Антоном — это не будет иметь для нее таких разрушительных последствий, как если бы вы встречались и расстались. Мне, если честно, вообще по фиг кого она выберет, лишь бы человек был хороший. И не проблемный.

— Вы уверены, что Агеев этим критериям соответствует?

— Илья, я уверен, что его проблемы всегда будут меньше твоих. Пример дяди для Антона слишком нагляден, чтобы не понять, что случается, когда берешь больше, чем тебе положено. И скажем так. Говорить, что я его безоговорочно одобряю, я не могу. Правильно: ничего не имею против, усек?

— В конце концов, на вашего Агеева мне действительно наплевать. Вы же не затем пришли, чтобы его обсуждать?

— Я его и не обсуждаю. Это ты с чего-то решил, что я вас сравниваю. Я чего пришел. Мне поступило предложение занять место Грекова. Не нынешнее, разумеется, а то, что он занимал под Трефиловым.

— С чего вдруг?

— А то ты в вакууме живешь… — проворчал Зырянов. — Ваших людей и без того проредили, а сейчас еще и Греков в Дальград оттянул кого-то. Я согласия пока не давал, хотел с тобой сначала поговорить. Потому что если ты будешь против, то я даже рыпаться не буду.

— И так просто оставите свое охранное предприятие? — удивился я.

— Я так просто его не оставлю. У меня там есть дельный мальчик, который с удовольствием это дело возглавит. На самом деле для меня это, после того, чем я занимался раньше, очень мелко. Ну пригреб я к себе еще кое-что, но все равно масштабы не впечатляют, понимаешь?

— Понимаю, что у вас какой-то свой интерес есть…

Зырянов так оскорбленно посмотрел, что я лишь уверился в своей правоте. Похоже, Агеевым придется на своей шкуре узнать, на что способен отец ради счастья дочери. Подастся это, разумеется, под каким-то красивым соусом и к Зырянову случившееся никак будет не привязать.

— У меня клятва империи, — гордо сказал он.

— Поэтому вам интересы империи могут оказаться приоритетнее наших.

— Это уж вряд ли. Как-никак, ты — будущий император.

Я только усмехнулся, вспомнив сцену во дворце, когда тот, кто должен был защищать Евгению Павловну, пошел против нее со словами «Для государства будет лучше». Такая клятва — это открытая дверь для заговора и переворота.

— То есть ты против? — понял мое молчание Зырянов.

«Предложи ему клятву снять и поставить другую, на верность своей семье, — неожиданно проявился Песец. — Если его зовут, то не на пустом месте. А про масштабы он врет, конечно. Согласен, у него свой интерес».

Мне тоже казалось, что Живетьева покойному императору не сообщила про лазейку, воспользовавшись которой клятву можно было снять. А клятва у Зырянова была, и с такой клятвой брать его на любую должность в княжестве опасно, потому что мужик он хитрый, конфликт интересов выведет и будет играть за себя. Но опять же, носителя такой крови стоит держать поближе.

— У меня будут условия, при которых я не против вашего назначения.

— Да? — обрадовался Зырянов.

— Клятву империи мы снимаем и ставим клятву верности моей семье.

— Э-э-э… — удивленно протянул он. — Снимаем? Это как?

— Вам не понравится, — пообещал я. — Но схема рабочая, проверенная Живетьевыми. Поставим такую, которую по этой схеме не снять. То есть ваша верность будет принадлежать моей семье, а не империи.

Он задумался. Наверное, о том, не вступит ли клятва в конфликт с его желанием вывести избранника дочери на первые роли. Потом просиял — видно, понял, что зять такого человека, как он, на первых ролях в крупном роду — всегда к плюсу.

— Текст клятвы бы посмотреть для начала, — все же проявил он осторожность.

Текст у меня был, но я тоже решил проявить осторожность и сказал:

— Я показываю, но если вы не соглашаетесь, то выпиваете зелье, которое уберет из вашей памяти последние два часа.

— С чего вдруг?

— Наша клятва — наш секрет. Если вы не наш человек, то наших секретов вам знать не нужно.

Зырянов почесал лоб и шумно вздохнул.

— И никак иначе?

Я пожал плечами. Доверия у меня к этому человеку не было. Возможно, он прекрасный специалист, но все это перечеркивается тем, что он в самый неподходящий момент может отказаться от обязательств.

— Тогда я подумаю пару дней, — решил он. — Оставаться без памяти как-то неохота.

— Не совсем без памяти, только наш разговор выпадет, — ответил я. — Тогда и над другим вопросом подумайте. На такую должность желательно взять человека женатого.

— Ну ты уж совсем не наглей-то, Илья, — возмутился он.

Глюк ощетинился и натурально зарычал. Испугал он Зырянова