Большие Песцовые радости - Инди Видум

вздохнула Таисия. — Потому что мне кажется, что в этом доме что-то менять — только портить. Но я совсем не про это собиралась говорить, в конце-то концов. Я про то, что мне почудилось что-то странное в оранжерее. Как будто пространство исказилось. Мне даже сложно объяснить, что именно я почувствовала. Но там что-то не так было.

Что там было не так, я знал, но не проявить заинтересованность не мог.

— И как долго было что-то не так?

— Буквально пару секунд, — отчиталась она. — А потом опять все спокойно стало. Я маме сообщила, но она отмахнулась и сказала, что не надо вас беспокоить из-за ерунды.

— Это как бы безопасность, а не ерунда, в отличие от диванчиков. Спасибо, это очень ценная информация.

— Правда? — обрадовалась она.

«Правда, правда. Особенно про диванчики, — съехидничал Песец. — Но то, что девочка чувствует искажения пространства, — это очень интересно. Из таких всегда получаются прекрасные портальщики. Короче, маму надо выставлять, а дочь нам пригодится».

Я уверил Таисию, что мне было очень важно это услышать и что направлю специалиста в оранжерею для проверки. Специалиста я действительно собирался отправить. Правда, вставал вопрос: снимать фильтр с запаха до его прихода или после? С одной стороны, легенда будет достоверней, а с другой — человека реально жалко. Ему же замерять все придется в респираторе. И то не факт, что одежду потом удастся где-то использовать. Запах был не только вонючим, но и ужасно въедливым. Увы, другого варианта отвадить Калерию Кирилловну от оранжереи я придумать не мог. Включу фильтр опять, когда посторонние оттуда уберутся.

— Тась, если вам что-то хочется поменять, меняйте в своих комнатах, — предложил я, решив смягчить возможную грубость от моей реакции при известии, что в оранжерее планируют что-то размещать.

— Правда можно? — обрадовалась она. — А то оно красивое, но одинаковое. Как в гостиничных номерах.

Я чуть было не ляпнул, что это и есть гостиничные номера для элитных отелей Древних. Вместо этого сказал:

— Просто закупались одинаковые наборы для меблировки. Мы торопились сделать дом пригодным для жилья, не до индивидуальности было.

— Нет, с индивидуальностью как раз все в доме хорошо, — не согласилась Таисия. — Общие помещения все разные и интересные. А вот личные, да, как под копирку. Даже твоя, уж прости.

— Так там мебель из одного источника, — пояснил я. — Не было времени искать что-то оригинальное.

— Для гостиных же нашлось? — возразила она.

Я чуть не рассмеялся, вспомнив, как мы подбирали мебель для дома в Дальграде.

— Гостиные попались совершенно случайно. Тась, извини, я бы с тобой с радостью поговорил дольше, но у меня гости.

— Девушка? — неожиданно ревниво спросила она.

— Девушка тоже есть, — признал я. — Моя одноклассница с парнем. Еще из девушек невеста дяди. Красивая.

— А одноклассница?

— Дашка? — я задумался. — Наверное, тоже красивая. Мы с ней дружили, когда учились в школе. Она, Федя и я.

Говорить о Дашке в прошедшем времени неожиданно оказалось легко. Потому что после вчерашнего ее выкрутаса можно было сказать про нашу дружбу только «была». А другое… Другое не сложилось и уже не сложится. О чем конкретно сейчас я ничуть не жалел. И я правда лучше бы поговорил с Тасей, но бросать своих гостей на Олега считал неправильным.

— Может, попозже созвонимся? Или попереписываемся?

— Попереписываемся, — согласилась она. — Пока.

— Пока. Привет от Глюка, он по тебе скучает. Целую, — неожиданно даже для себя сказал я. — Предпочел бы, конечно, вживую, но пока только так.

Таисия ничего не ответила, отключилась. И я даже не был уверен, что она меня услышала, не говоря уж о том, как она отнеслась к моим словам. К гостям я сразу не пошел, позвонил сначала Грекову и объяснил ситуацию.

— Что-то Калерия Кирилловна окончательно обнаглела, — заметил он, из чего я сделал вывод, что Шелагина-старшего рядом нет. Да и вообще рядом никого нет. Вряд ли Греков позволил бы себе подобное высказывание при посторонних. При всей своей неоднозначности он все же знает, что и кому можно говорить без последствий.

— Может, Павел Тимофеевич ей дает повод надеяться на то, что она станет императрицей? — предположил я. — Иначе не могу понять, почему она считает этот дом своим.

— Он совершенно точно не собирается жениться, как и твой отец, кстати. Живетьевы над этим хорошо поработали. На какой-то пост она претендовать не может. У нее малолетний сын — наследник княжества, за ним присмотр требуется, а она и без того непозволительно долго здесь торчит. Я Павлу Тимофеевичу намекал неоднократно, но он говорит, что Беспалова первой встала на нашу сторону и имеет право на некоторые поблажки. Охрану я предупрежу, что никакой мебели.

— В места общего пользования, — скорректировал я. — Потому что Таисии я разрешил поменять обстановку в их гостевых.

— Разумно. Пока будут там ковыряться, в другие места не полезут. Оранжерею запирать? Там слишком ценные растения. Пострадают еще.

— Нет, внимание лишнее привлечет, — отказался я. — Вы туда отправьте кого-нибудь замерять магический фон и вообще изображать бурную деятельность. Сделать это надо так, чтобы Беспаловы видели. А потом я кое-что поменяю в настройках, и Калерия Кирилловна сама в оранжерею не зайдет.

— Ну не знаю, что должно случиться, чтобы она не сунула свой любопытный нос туда, куда ей уже сказали не совать, — проворчал Греков. — Ладно, просьбу твою понял, человека для проверки отправлю. Все?

— Еще закажите от меня цветы Таисии, — попросил я. — Я бы сам мог, но это ж все равно вам сообщать, чтобы пропустили через охрану. Так что лучше напрямую.

— Решил не менять? — хохотнул Греков. — Ты учти, что в браке получишь не только Таисию, но и ее мамашу.

— Она во дворце засядет, сразу как его построим.

— Тогда шансы есть.

Мы попрощались, и я наконец спустился к остальным. С телефоном спустился, который я, разумеется, ни на какую зарядку не поставил. И не успел я усесться за стол с предвкушением хорошего обеда, как телефон опять зазвонил.

— Илья Александрович, — после краткого приветствия сказал Соколов, — мы посовещались и решились на переход под вашу руку.

— С клятвой? — уточнил я.

— Именно так.

Он явно волновался,