Заброшка - Эра Думер

фэнтезийной книги. Инитийцы были неотразимы, как и подобало небожителям – средний рост выше человеческого, грамотная маскировка признаков старости и крепость их тел буквально вопили о статусе цивилизованного острова мечты.

Однако по мере знакомства с изнанкой Инития я лишь укоренилась в мысли, что из рая рано или поздно либо сбегают, либо изгоняют.

Мы с Кощеем были одним миром мазаны: неловкую тишину разорвал бы самый болтливый из нас, но в обществе друг друга интроверты, похоже, взаимно уничтожались, как одинаковые числа с разными знаками. Тем не менее, раз запрос на правду исходил от меня, справедливо было взять на себя роль словоохотливой собеседницы.

– Здесь всегда такая погода? – спросила я, оглядываясь.

– Какая? – Чернобог не взглянул ни на меня, ни на пейзажи вокруг.

– Хорошая.

– Не знаю. Я не был на Инитии давно и предпочел бы еще столько же эхинов не возвращаться сюда, – разоткровенничался Кощей.

Самая стереотипная из тем для общения внезапно выстрелила. Я не сбавляла оборотов:

– Ты так категоричен. Не вижу никаких катаклизмов, народных волнений и бесконечных войн, как на твоей родине, к примеру.

Чернобог изменил траекторию и притаранил меня к перилам моста. Я зацепилась взглядом с проходившей мимо парой: инитийка подтолкнула спутника локтем, показывая на нас.

– Ты ничего не знаешь о моей родине, землянка, – процедил он. – Кригеллон не был образцовым миром, процветающим или богатым. Но он был честен с населением. Он говорил с нами на языке доблести и силы – нашей судьбой распоряжались не кабинетные крысы, а мы сами.

Между нами с Кощеем сохранялось законное расстояние, но кошмар, который я пережила с Бо, возобновился – и я от испуга схватилась за перила. Переборов тревогу, возразила:

– Ты так уверен? Уверен, что войны между вашими государствами никем не спонсировались? Вроде умный взрослый бог, – вздохнула сочувственно, – а все еще веришь в сказки.

– Вам нужна помощь? Госпожа? – ко мне обратился инитиец, осуждающе поглядывая на Чернобога.

Кощей отступил, и мне померещилось, что позолота на его медалях облупилась. Он опустил уголки губ, прицениваясь ко мне:

– Уверена, что лучше меня понимаешь в военном деле? Ты не открыла мне новый взгляд на вещи. Энергетический ресурс – нажива для империалистов, но и Кригеллон научился точить лезвия и выстраивать осады. Наша выгода не столь очевидная и пошлая, быть может, но мы боролись до конца. – В мареве цвета океана лицо Чернобога ненадолго обрело покой, жесткие черты разгладились. – Я – последний патрон в кригеллонской обойме. Придет время – и я выстрелю.

Мы пережили переломный момент, связанный сущностью с лицами, обращенными одновременно к нам двоим. На это был способен только тот, у кого два лица. А вот ответить на его вызов, не сломавшись, могли только уже сломленные – «вторички». Трижды не продаются, дважды не выстреливают.

В нерешительности я подняла ладонь, чтобы закрепить наш союз рукопожатием, но сорвалась и обняла Кощея. В щеку вонзились значки, пока я пыталась сомкнуть руки на широкой спине и не дотягивалась.

– Пойдем, свет мой, – шепнула прохожая. – У этих хор-ла не все дома.

Инитийцы ушли, а Чернобог, бросив руки по швам, застыл оловянным солдатиком. Клянусь, я могла слышать, как шебуршит в его раскрашенной под камуфляж башке страх быть повторно отринутым.

Я быстро разомкнула объятия и прочистила горло. Наверное, это было лишним, ведь мы не настолько близки. Вопреки смущению я смотрела в Кощеевы глаза «взглядом убийцы» Майка Тайсона. Чернобог ответил мне тем же, и мы пялились целую вечность, пока двух фриков обходили по дуге. Он произнес:

– Польщен, что маятник твоего сердца качнулся в мою сторону…

«Че…»

– …но уверяю тебя, – Кощей подобрался и, будто совершал немыслимый подвиг, обратил взор к Эхо, – я не увожу женщин даже у бывших друзей.

«…го. Чего нафиг? Чего?!»

Под мой взгляд с законченным в глазах вопросом «ты нормальный вообще?» под мостом прошла тихоходная яхта на энергетической тяге. Бесшумная, она совсем не касалась поверхности воды и плыла как бы на световой подушке. На палубе играли инструментальную музыку, и под эту мелодию мы так и простояли.

Чернобог вынес мне мозг, и я без сил опустилась на ближайшую лавочку. По хрустальным прутьям циркулировала то ли неоновая жидкость, то ли микроскопические пиксели света.

Кощей сверился с надписями на стеклянном табло над скамейкой и сказал:

– Мы должны успеть в торговую галерею до закрытия.

– Слушай, «последний патрон»… – мой взгляд встретился с вопросительным. – Ты служишь этому монстру Лебье из-за Кригеллонского синдрома? Подчиняешься элите по привычке.

– Дайес Лебье возглавляет операцию, и я ему подчиняюсь, – сдержанно ответил Чернобог. – Не знаю, что такое Кригеллонский синдром, консультант. Я здоров.

– В том-то и дело, что ты переживаешь стресс. Мой дядя служил в Афганистане в восьмидесятых. В детстве я не понимала, про какой загадочный «Афган» говорил мой дядя на семейных посиделках. У него не было ноги. А по ночам он просыпался от взрывов, которые слышал только он. И я, соплячка, чувствовала, что дядя остался в Афгане. Не физически, конечно. – Я ударила по лавке. – Представь, если бы спустя время его внезапно вернули? Без ноги, без башки?

Кощей проводил взглядом яхту, оставлявшую за собой белую колею, и произнес:

– Я не собираюсь кривить душой и дезертировать, пеняя на судьбу. Расклад такой: Дайес Лебье вытащил меня из ада, и я должен вернуть долг. То, что я – нянька предателя, просто злой рок. Как гладиатор, я сделаю все, что от меня требует император, а потом уйду в заслуженную отставку.

Вздохнув, я поднялась, и мы пересекли реку. Сойдя на другом берегу, вышли на аллею, которую обступили колоннады с золотыми вывесками и воздушными образами за стрелками витрин. Одежды парили в воздухе, надетые на невидимые манекены, и каждый магазин старался выпендриться по-своему. В одной витрине платье, напоминавшее темную материю, усыпанную звездами, левитировало в космосе. Я повернула голову налево – спортивные костюмы для всей семьи, в которых разве что древним богам на Олимпийские игры являться, проводили время за активными играми на свежем воздухе.

Чернобог опять ушел в себя; я остановилась посреди улицы и коснулась его рукава, привлекая внимание.

– Лебье чего-то не договаривает. После твоего погорелого театра с поцелуем…

Кощей потрогал губы и повторил, что он усвоил урок про то, что «с поцелуем перебор». Я покачала руками, подгоняя:

– Да-да, проехали. В общем, после того как меня отправили в «Страну чудес», вы с Лебье претворили в жизнь какой-то его план. Что вообще произошло? Почему ты стал «нянькой»? Расскажи мне все.

Уважать чудного кригеллонца можно было хотя