Юсупов. Тьма Внутри - Гоблин MeXXanik

— Простите за беспорядок, — начал он. — Я использую службу уборки, но сотрудница приходит только пару часов в неделю. А результат ее работы обычно не держится суток.

— А питаетесь вы чем попало, потому что… — начал было я, кивнув в сторону столика, на котором стояли коробки.

— Что значит «чем попало»? — мигом возмутился хозяин квартиры. — Это еда из студии Артемия Волкова. А у него, между прочим, работают самые известные повара города.

— То есть кухня…

— Я переделал ее в бильярдную, — перебил меня парень. — Мне было скучно, хотелось каких-то перемен.

Он встал из-за стола и подошел к глобусу:

— Куда отправимся сегодня в путешествие, Василий Михайлович? — уточнил он, открывая предмет интерьера.

Муромцева удивленно подняла брови:

— Начинать пить в половину второго?

— Начинать можно в любое время суток, — философски ответил парень, вынимая из закрепленной в глобусе стойки одну из бутылок. — Остальное — лишь жалкие отговорки слабых духом людей.

Парень взял с каминной полки пару стаканов, но я поспешно покачал головой:

— Пожалуй, сегодня я побуду слабым духом.

Прохоров равнодушно пожал плечами:

— Как скажете, мастер Юсупов. Может быть, ваша спутница составит мне компанию?

Я повернулся к Муромцевой, но девушка поспешно произнесла:

— Увы, я за рулем.

— Понимаю, — ответил Прохоров, открывая бутылку и наливая в стакан янтарного цвета напиток. По виду Ильи было заметно, что он не признавал таких условностей, как трезвое вождение. Но и навязывать свою точку зрения Виктории он не стремился. Для этого мой товарищ был слишком трезв и не хотел портить о себе впечатление перед девушкой, которая явно ему приглянулась. Хозяин квартиры сделал глоток, довольно кивнул, и, прихватив с собой бутылку, вернулся в кресло.

— Итак, Василий Михайлович, вы прибыли, чтобы провести сеанс трезвости, — начал он. — И если вы не против, я буду готов к нему после того, как допью этот стакан. Так сказать, последняя воля кодируемого. Я хочу запомнить вкус чудного двадцатилетнего напитка.

— Давайте отложим сеанс на следующий раз, — произнес я. — Потому что мне нужна информация про мастера Долгопрудного.

Хозяин квартиры сделал еще один глоток и взглянул на меня:

— Надеюсь, у вас не вышло с ним конфликта? — сухо уточнил он.

— Вышел, — ответил я и Прохоров вздохнул:

— В таком случае сеанс лучше провести как можно раньше, — произнес он и поставил стакан на лакированный деревянный подлокотник, абсолютно не озаботившись подложить под стакан подставку. — Потому что, если вы согласились на дуэль, вам конец, мастер Юсупов…

Глава 20

Марионетки

Илья Владимирович отхлебнул из стакана, поставил его на подлокотник и задумчиво взглянул на меня.

— Ты что-нибудь про него знаешь? — уточнил я.

Хозяин квартиры покачал головой, и я удивленно поднял бровь:

— Да ладно? Он лучший дуэлянт, который прибыл в Империю. Материал про такого человека купит любое издание столицы. Я не поверю, что ты не пытался про него ничего узнать.

— Твоя правда, — не стал скрывать Илья. — Только выведать удалось очень мало.

Я покачал головой:

— Теряешь хватку.

Прохоров был первоклассным репортером, который потратил много времени на заведение нужных знакомых. В списке контактов его телефона были начальники отделов жандармерии, первоклассные лекари, и многие другие люди, которые не были связаны клятвой с семьей, и могли за определенную плату дать информацию или хотя бы намек, где эту информацию искать.

— Нет, просто этот парень — настоящий человек-невидимка, — ответил мужчина и сделал еще один глоток. — Бастард, признанный молодой семьей откуда-то из Петропавловского княжества. Самой семьи уже не существует, так что он единственный представитель. Судя по акценту, долго жил в Европе. Но где именно — неизвестно. Хотя документы изготовлены, где-то в Польше. В той части, которая вечно страдает от гражданской войны. Скорее всего, профессиональный военный, наемник. Но все это мои домыслы. Сам понимаешь, архивы в воюющей Польше найти сложно.

— А что он делает в нашей столице?

Прохоров пожал плечами:

— Кто он, откуда и в чем виноват, — процитировал мужчина строки известного детского стихотворения. — Кто его знает? В одном я уверен. За все время, пока он живет в столице, Долгопрудный не проиграл ни одной дуэли.

Илья взглянул на меня и вновь пригубил напиток.

— Ладно, я что-нибудь придумаю, — ответил я. — Спасибо за информацию.

— Очень надеюсь, что у тебя в кармане припасена какая-нибудь душеправская штучка, — произнес Прохоров. — Потому что, если нет, то лекарское дело Империи осиротеет. И дядюшка ваш будет безутешен.

— Это мы еще посмотрим, — усмехнулся я и встал на ноги. — Спасибо за встречу. Но нам пора. Надо уладить кое-что.

— Завещание писать никогда не рано, — усмехнулся Илья и с тоской взглянул на мрачную Викторию. — Скажите, прекрасная дама, у меня был хоть один шанс?

— Конечно, — кивнула девушка и подарила репортеру сдержанную улыбку.

— Значит, в следующую нашу встречу я могу позвать вас…

— Не надо все портить, — прервала его откровения Муромцева.

Мы попрощались и вышли из квартиры.

— Друзья у вас что надо, — фыркнула девушка, а потом сменила тон на деловой, — Теперь вы поняли, что лучше сообщить обо всем Круглову?

Я покачал головой и нажал кнопку вызова лифта:

— Как сказал Прохоров «у меня есть в запасе одна душеправская штучка».

Виктория нахмурилась. Лифт пискнул, и двери открылись, впуская нас в кабину:

— И помните: вы дали слово, что ничего не скажете Круглову, — продолжил я и нажал кнопку первого этажа.

* * *

— Выходит, к Прохорову мы ездили зря? — произнесла девушка, усаживаясь на место водителя.

— Ну попытаться стоило, — ответил я. — К тому же я был уверен, что Прохоров знает о Долгопрудном хотя бы что-то.

Муромцева пристегнулась, завела двигатель и резко вывернула на дорогу.

— Отступники умеют маскироваться, — продолжил я. — И сдается мне, в Империи есть люди, которые готовы им помогать.

Виктория бросила на меня быстрый взгляд. Затем снова переключила внимание на дорогу.

— Надеюсь, вы понимаете, что если проиграете… — Она не договорила.

— … то в доме Юсуповых появится свободная комната, — закончил я. — Понимаю.

— Вы странный человек,