Громов: Хозяин теней 1 - Екатерина Насута

вкусе. В моём прошлом. Я всегда любил фигуристых и налитых, чтоб слегка в теле. Потом психотерапевт утверждал, что эти вкусы есть ни что иное, как отголосок голодного моего детства. В общем, тогда я и осознал, что психотерапевты — те ещё извращенцы.

Эта тощая.

Исхудавшая.

И лицо у неё нервное, а выражение застыло не столько злое, сколько решительное. Всем видом своим женщина показывает, что будет защищаться.

От кого?

Не важно.

— Д-доброй… — во рту сухо, верный признак, что валялся я долго. И она встаёт, рука тянется к кнопке.

— Н-не надо, — говорю ей, облизывая губы. — Толку от них.

— Я обязана.

— Потом…

Кивок.

И она подходит, ощупывает, осматривает. Смешные они. Суетятся-суетятся… знают, что я не жилец, а туда же… и главное, если вздумаю окочурится, то откачивать станут. Тоже старательно.

Дело даже не в деньгах.

Хотя им выгодно, пока я тут, но… знаю, что дело не в деньгах. Не только в них.

— Давно я… валяюсь?

Она помогает откашляться.

И напиться.

В лёгких булькает, но вполне терпимо. Да и в целом терпимо. Когда поставили диагноз, я сразу и не поверил. Как же… я же Савелий Громов. Какой рак? Жизнь удалась. Фирма работает, деньги капают. Я — уважаемый человек, если не на вершину мира забрался, то где-то рядом с нею обретаюсь. У меня и планы на будущее грандиозные. А тут вот рак.

Ошиблись.

Наверняка.

А они не ошиблись.

— Две недели, — она не лжёт. — Поэтому…

— Тебе придётся доложить?

— Да.

— Хорошо.

Две недели… долго? Или нет. Всё не пойму, как время в двух мирах соотносится. Или понимать нечего? Тот, другой, он ведь ненастоящий. Он — опухолью рождённый, моим желанием жить и лекарствами. Ядрёная, если разобраться, смесь.

Ну да я не в обиде.

Всё веселей, чем просто тихо помирать.

— Иди… — разрешаю. — Раз положено

Мне-то плевать, но девчонке достанется. А ей и так досталось уже… женщины. Женщин рядом со мной было много, и до Ленки, и после неё. Честно, я Ленке был благодарный, конечно, тут сказать нечего, но не настолько, чтоб уж любовь и прочая хренотень.

Как-то просто получилось, что держал её рядом.

Потом… потом привык.

Ну и…

Так вот, женщин всегда было много. И рыночные девахи, искавшие ухажёров, чтоб при бабле и не жадных. Ленкины сотоварки по старой профессии. Хотя ими-то скоро брезговать стал, сам не знаю, почему. И потом, позже, женщины иного уровня.

Статуса.

Модельки.

Актриски… студентки вчерашние и нынешние. Даже девицы из новосостоявшихся семейств попадались, желавшие семейного уюта с человеком, как мне говорили, своего круга. Только… не то.

Всё не то.

Почему я об этом думаю? Может, потому что надо думать о чём-то, а голова вот деревянная. И квадратная по ощущениям. Удар по голове. Проклятье. Зачем так морочиться? Если уличная драка, то двинуть покрепче и нет Савки. А тут проклятье и какое-то очень хитровымудренное.

Я в них не понимаю, но сдаётся мне, что штука эта непростая. А значит, достать её тоже не каждому под силу, иначе и доставали бы, и использовали бы все, кому не лень. Против мужей надоевших, жен, богатых родственников, соседей… люди — ещё те твари, у каждого найдётся пара-тройка врагов, которых в расход не жалко.

Да…

А оно редкое.

И что из того? Кто-то настолько невзлюбил мальца, что расстарался, потратился и достал. А потом… воспользовался? Допустим… допустим, была драка. И по головушке Савку двинули. Как там? Некроз… это я уже знаю, это значит, что мозга часть отмерла. Но знаю, что отмирает не сразу. Вон, мой, опухолью разодранный, жив ещё и худо-бедно соображает. А у Савки дар. И если тамошний доктор прав?

Если дар начал просыпаться.

И Савку защищал? Если тот от удара по голове взял да и не помер? Должен был, но не помер. А наоборот, поправляться начал? Вот тот, кто бил, тот и обеспокоился. И решил доканать… а что, момент же удачный. Савка болеет. А с болезными всякое произойти может. Сегодня он дышит, а завтра мозговая горячка началась.

Сходится?

Если на том, что знаю, то сходится. Хреново, что знаю я малую малость… но идём дальше. Проклятье взяли, чтоб уж наверняка. И оно должно было Савку убить, а он выжил.

Снова дар помог?

И затих.

И потому никто его не заметил? Это уже не палец в небо, целая пятерня туда же. А ритуал? Нити эти, которые душу к телу… вот опять не понятно, как понимать. То ли образно Афанасий Николаевич говорил, то ли буквально, потому как в том мире, глядишь, наличие души и определить можно, и пощупать…

— Савелий Иванович, — заспанный доктор сбил с мысли. — Как же вы нас напугали…

Ага. Прям до икоты.

— Как вы себя ощущаете?

— Живым.

На лице доктора мелькает странное выражение, то ли удивления, то ли… разочарования. Я его так достал?

— Это хорошо, очень хорошо… удивительно просто.

— Давно должен был окочуриться?

— Давно, — доктор не лезет меня щупать, довольствуясь показаниями приборов. — Скорее удивляет, что вы ещё живы, да… кстати, ваша супруга дала разрешение на кое-какие исследования…

Ленка?

Всё ещё надеется на чудо. Вот… бестолковая. Ей бы уже домик себе подыскивать. У моря. У меня, конечно, есть виллы и в Италии, и в Испании. И где-то там, на островах, тоже чего-то да есть. Даже остров одно время был, потом продал за ненадобностью.

Ну его…

Но те виллы, они огромные, статусу соответствующие, в правильных местах возведённые и с прислугой. Ленке, как теперь понимаю, другого хочется. А она всё меня тянет. Верит… и зачем, спрашивается?

— … опухоль уменьшилась.

— Что?

— Опухоль ваша. Основная. Стала меньше на треть… — повторяет доктор терпеливо. — И не только она. Некоторые вторичные опухоли вовсе исчезли, у других наметился регресс…

— То есть, я поправляюсь?

Охренеть новость.

Это я поторопился, выходит, фирму продавать?

— Я бы так не спешил, — доктор опустился на кресло и на мою медсестру поглядел.

— Пусть остаётся, — разрешил я.

— Улучшение имеет место быть… и медицина знает подобные случаи. Редкие… иногда сомнительного свойства… — он говорил медленно, тщательно подбирая слова. — Так называемый синдром Перегрина или спонтанная регрессия рака. Опухоль без видимых причин сама регрессирует, отступает… иногда до первичной, иногда больной излечивается вовсе.

Надо же.

Не знал.