Эффект Эха - Павел Александрович Шушканов

– Продолжишь? Да кому ты теперь нужна? – она говорила без злости, скорее с плохо скрываемым разочарованием. – Ты не выполнила работу. Теперь Структура отвергает тебя, ты бесполезна. Как твой придурок отец. Вся семейка идиоты, и боюсь, что ничего не изменится.

Я поняла, что она тоже смотрит в сторону моей машины.

Давление ножа слегка ослабло, но я все равно не шевелилась. Не могла. Слышала, как вода капает где-то в подсобке, шум машин за окном. Оксана стояла бесшумно и неподвижно. Казалось, что она даже не дышит.

– Работа многих лет просто выброшена на свалку. Что вы наделали? Ты и твой косоротый приятель. Знаешь почему он такой? Его избили на улице, когда ему было десять. Сильно. Но мать запретила идти в больницу и вызывать врача. Сказала, что синяки и шрамы – украшение настоящего дикого мужчины. Повреждение лицевого нерва – вот что украшает твоего приятеля. Когда все затихнет и волны искажений улягутся, первое что я сделаю – верну эту каргу из мертвых и поселю к нему домой. Хотя потенциал у парня был неплохой и, пожалуй, он был бы лучшим исполнителем, чем такая дура, как ты. Но, Структура сама выбирает того, кто может ее править. А я выбираю как наказать за все те дела, которые вы натворили.

Оксана нагнулась ко мне ближе, и теперь я могла бы видеть ее лицо в зеркале, но я все еще смотрела на врезающееся в шею острие.

– Сейчас вы подожмете хвосты, заткнете глотки и забьетесь в самый пыльный и дальний угол этого города, а может и не этого, и будете сидеть тихо, без ненужных звуков и движений. И это не значит, что я оставлю вас в покое. Я сделаю с вами такое, что и мысли не появится из своего угла выбираться. Но если попробуете – станет еще хуже. И это не угроза – это спойлер.

Она аккуратно убрала ножницы, понимая, что вряд ли я способна сейчас на резкие движения.

– Похоже, тебе нужна новая кофта на вечеринку. Меня не ждите, но подарок я пришлю – голову того болвана, который вдруг решил, что он умнее меня и я к нему не слишком хорошо отношусь, – она пнула комочек записки ногой и потрепав меня ладонью по волосам направилась в сторону двери.

Я ожидала, что вот сейчас она развернется и воткнут острый нож мне прямо в грудь. Или перережет горло. Или бросится на меня с острыми заточенными как лезвия ногтями. Ожидала, пока не хлопнула дверь.

И тогда я сорвалась с кресла и спотыкаясь побежала к машине.

***

Снег не растаял, хотя должен был по всем правилам. В октябре снег не может быть настоящим – он так, репетиция перед предстоящей зимой. Выпадает в честь плохого настроения очередного циклона, ему радуются, а потом забывают, что он вообще был, пока в декабре не повалит по-настоящему. Но этот снежок был живуч. Он лежал тонким ровным слоем на земле, скрывая все ее недостатки, но копя свои – от запутанных птичьих следов до протоптанных шаркающими ногами дорожек, портящих белоснежный покров.

– Можно мне водить машину? – Даша семенила рядом и делала вид, что помогает тащить пакет.

– Конечно! Когда будешь большая как я, начнешь водить мою машину.

– А ты как же? – с легкой ноткой эмпатии сквозь восторг спросила она.

– А я буду летать на вертолете. Все честно.

Подъезд Малика был по-зимнему мил. Оранжевый свет тусклых ламп и кем-то забытая еще с прошлого года мишура, искрящаяся под потолком – так и проболталась там все лето, а теперь напомнила о себе. Малик в толстом халате открыл дверь и забрал пакет.

– Чугунные гири? Как раз то, что я хотел.

Даша хихикнула, а я саркастически улыбнулась и толкнула его в грудь. Дежа вю.

– Всего лишь в меру дешевые продукты. Все по списку.

– И вишневая кола для Даши?

– Даже две. Хотя я была против.

Я прикрыла за нами дверь, стараясь сохранить тепло. А его тут было много. Наконец никакой гнетущей тишины. Из старенького ноутбука лилась музыка, а в единственной комнате шумели голоса, иногда прерываемые смехом. Мы опоздали?

– Папа! – Даша заглянула в комнату первой и повисла на шее у поморщившегося – видимо выписали рано – Димы. Вот тебе раз! А меня предупредить? Он, словно прочитав мысли, развел руками. Девушка – высокая и красивая, с короткой стрижкой и в кофте, о которой я метала на прошлое Рождество, с улыбкой бросилась ко мне и по-французски поцеловала в обе щеки.

– Женя, отстань от людей. Дай им раздеться.

Видимо жених с приятной улыбкой и в водолазке. В руке держал стакан с томатным соком. Он представился Елисеем, а я сказала, что не удивлена.

– Этот парень однажды привез меня домой под утро и убедил лечь спать, что непросто, – сказал Малик, потрепав меня по волосам и обняв за плечи. От него было тепло.

– Дядя Малик, а расскажите про Африку? – спросила Даша, зачем-то подмигнув Жене.

Малик скривился и покачал головой.

– Очень смешно. Где фрукты? Дима, ты обещал фрукты. Ты, Елисей, кстати, тоже, но почему-то делаю все я.

– Давай помогу, – вызвалась я и была усажена за стол.

– Не суетись. У меня тут десяток помощников.

Он показал свои руки и растопырил пальцы.

Я окунулась в тепло и шум и на пару минут закрыла глаза. Наверное, так чувствует себя малыш в утробе, когда его мама смотрит на новогоднюю елку и гладит живот. Мне хотелось закричать, чтобы шума стало только больше. Мне захотелось заплакать. От усталости и от счастья. Но вдруг наступила тишина.

– Лора?

Я очнулась.

– Тост?

– Да, конечно, – я хотела привстать, но лопатоподобная рука Малика и тонкая ручка Жени мягко усадили меня обратно.

– В общем, не знаю, что мы празднуем, Малик. Судя по моим расчетам, если ты «жертва олимпиады», то никак не мог родиться в ноябре. Но что бы это ни было, я поздравляю тебя. Обнимаю и люблю.

– «Я умная, Малик» – когда-то сказала она мне и вот только что закрепила свой статус. Женя, поясни.

– Он празднует свой день рождения в день, когда съехал из дома, – улыбнулась Женя, – поскольку свой настоящий день рождения ненавидит. Типичные заморочки типичного Малика.

– А я свой день рождения отмечаю дважды, – заявил Елисей, но не продолжил мысль.

– Ой, можно я тоже буду? – оживилась