Переезд - Тим Волков

class="p1">Нужно было действовать на свой страх и риск. По крайней мере, пока что иного выхода из сложившейся ситуации не просматривалось. Эсер и англичане вполне могли начать действовать первыми… да они уже и начали! Атаки на лабораторию и фабрику — их рук дело. Ладно, англичане — их понять можно: открытые враги. Их чаяния — снова втянуть Россию в войну с Германией, похоронив Брестский мир. А вот эсеры… попутчики, блин…

Да, мир был «похабный», но хоть такой. «Новая» Советская Россия укреплялась — и это было видно. Строились новые заводы, причем — самые современные, открывались частные предприятия, кооперативы. НЭП, стараниями Иван Павловича (Артем) введенный года на три раньше, чем в старой реальности, приносил свои плоды, не давая стране скатиться в разруху. Объявили амнистию, поддерживали крестьянские кооперативы, кое-что отдали в концессию американцам, опять же — пораньше.

Поглядев на спящую супругу, доктор уселся на оттоманке и улыбнулся. Да, такими темпами скоро и Гражданская война закончится, тем боле, пленных чехов отправляли на Родину через Германию, их эшелоны не растянулись по всей Сибири, пленные не подняли мятеж. Пресловутый Адмирал Колчак же не имел там совершенно никакой поддержки, по всей Сибири приходили к власти коалиционные Советы из меньшевиков эсеров и большевиков. Были амнистированы кадеты и «октябристы», а о бывшем императоре никто и не вспоминал. Он и раньше-то никому не было нужен, тем более — теперь. Разыгрывать битую карту желающих не находилось, гражданин Романов давно уже не был нужен никому. Позабытый всеми, кроме своих верных слуг и доктора Боткина, свергнутый российский государь спокойно жил в Екатеринбурге, вместе с семьей и собственной личной охраной. О расстреле царской семьи в Совнаркоме пока даже не заикались, напрочь забыв про Романовых — и поважнее имелись дела.

Правда, кто-то из левых эсеров и сторонников ультрареволюционера Троцкого как-то подняли вопрос о необходимости применения превентивных мер, «дабы бывший царь не стал знаменем 'белых». На заседании Совнаркома Владимир Ильич высмеял их со всей присущей ему едкостью, и даже Лев Давыдович не нашелся, что ответить, а ведь обычно он за словом в карман не лез.

Видя возрождение России, все больше людей переходило на сторону «красных», в Красной армии уже служило больше царских офицеров, чем у всех «белых» вместе взятых. Все «бывшие» целиком поддерживали ленинцев или «новых большевиков», как их стали называть, влияние Троцкого в армии падало с каждым днем. Конечно, все понимали, что Лев Давыдович нанесет ответный удар… Для пригляду за ним было создано тайное совещание, которое возглавил надежнейший и преданный большевистской партии человек — товарищ Сталин.

Все делалось не само собой — Иван Палыч (Артем) каждый Божий день прикладывал к этому руку. Убеждал, гнул свою линию… в беседах с тем же Семашко, с Лениным, Дзержинским…

Самая большая опасность для молодого государства сейчас исходила от левых эсеров и англичан. Опираясь на латышских стрелков, поднять мятеж, свергнуть правительство, вновь втянуть Россию в войну с Германией — таков был их план. Доктор и его ближайшие друзья это видели и понимали, а вот многие в Совнаркоме — не верили!

Яков Блюмкин? Надежнейший товарищ! Латыши — верные правительству войска! Не верили. Не хотели верить. Или начали вести свою игру. И выход оставался один — действовать самим, на свой страх и риск!

Эта реальность была другой, она формировалась прямо на глазах и вполне могла скатиться к войне с Германией. После убийства Мирбаха.

Да, нужно было действовать! И следовало торопиться: ходили упорные слухи о возможном приезде в Москву известного эсеровского террориста Бориса Савинкова. Да что там Савинков! Лидер левых эсеров Мария Спиридонова, ранее поддерживающая большевиков, открыто вернулась к своим старым идеям.

— Ты что так рано-то? — приоткрыла глаза Анна Львовна.

— В лабораторию, — обернувшись, Иван Палыч погладил жену по плечу. — Спи, спи, рано еще.

— Ты ж выходной! — вспомнила вдруг супруга. — Еще на целых два дня. Или что — вызвали?

— Сам пойду. Ну, не могу я, Аннушка, без работы!

— Я тоже не могу…

Улыбнувшись, Анна привстала и обняла супруга, крепко поцеловав в губы. Доктор тут же подался на ласки… Шелковая ночная рубашка, производства фабрики имени Бабушкина, скользнув с плеча, упала на пол…

— Какая ты у меня красивая! — целуя жену, восхищенно прошептал Иван.

И впрямь — красотка! Красивая юная женщина… Да-да, юная — Анне Львовне недавно исполнилось двадцать два.

Да весь новый нарождающийся мир был юным! Тому же Блюмкину было едва восемнадцать! Начальнику иностранного отдела ВЧК! Его дружку, Андрееву — около двадцати. И таких было много! Сорокавосьмилетний Ленин считался глубоким стариком, оправдывая свою партийную кличку.

Молодой мир… Готовый разразиться новой войной и кровавыми мятежами! Блюмкин, Андреев, Спиридонова, Савинков… Безумцы! Безумцы! Мало вам Гражданской?

— Ну, хватит уже о чем-то думать! — властно прошептала Аннушка. — Иди же ко мне! Иди…

За дверью скрипнула половица… Кто-то подслушивал! Софья Витольдовна, наверняка.

* * *

Доктор расположился на той же самой крыше, крыше здания редакции газеты «Новый путь» и женского общежития. Было пасмурно, а с утра еще и накрапывал дождик — загорающих что-то не наблюдалось. Показав на вахте мандат, Иван Палыч поднялся на третий этаж и через узкое чердачное окно выбрался на крышу.

Скользкое крашеное железо казалось опасным, откуда-то с юга наползали на город низкие фиолетово-сизые тучи. В воздухе пахло грозой.

Примостившись у водосточной трубы, Иван Палыч вытащил бинокль… Вроде бы, пока все было спокойно. Однако…

Нет! Из-за поворота вылетел черный чекистский «Паккард»! Взвизгнув тормозами, автомобиль остановился на соседней улице. Шофер остался на месте. Из салона выскочили двое. Доктор хорошо рассмотрел бритую физиономию Блюмкина… Вторым был Андреев.

Опустив бинокль, Иван Палыч поднялся на ноги и помахал рукой. Тот час же наперерез самонадеянным чекистам выскочил извозчик, обычный московский «Ванька». Грязноватый фаэтон, пегая лошадка…

На колах сидел Гробовский с прицепленной бородой, в сером извозчичьем армяке и в круглой полотняной шапке. Неловко метнувшись в сторону, фаэтон сбил с ног Блюмкина…

Покатившись по мостовой, чекист, однако же, тут же вскочил на ноги и выхватил маузер:

— Куда прешь, ядрен батон? Пьяный, что ль? Коль, ты глянь только…

Яков обернулся к подельнику… А того-то уже и не было! Иванов и Шлоссер — в масках! — быстро уволокли его в подворотню, еще и накостыляли по шее, чтоб не дергался.

Да, грубо все и по-детски… Да, дурной водевиль! Но, похоже, сработало! Да и некогда было думать, следовало нейтрализовать Блюмкина.

Чем и занялся невесть откуда взявшийся милиционер в белой летней форме — молодой, слегка