Ал'Терра: Магия Крови - Антон Владимирович Темхагин

С северной стороны площадь упиралась в одно из немногих добротных зданий в этом захолустье — массивный трехэтажный дом, первые два этажа которого отделали серым булыжником, а вот третий, дощатый, почему-то выкрасили в белый цвет. Флин сразу признал в нем местную мэрию, ведь ошибиться тут сложно: слева от нее высилась скромная террианская церквушка, справа дом чуть помельче с красочной вывеской у входа — явно кабак. Еще домики поприземистее и незаметнее — лавки, лекарская, еще что-нибудь. Между домами во все стороны от площади вились утоптанные дорожки со следами колес, уходя вглубь поселка. Дополняли картину простые масляные фонари, которые сейчас, конечно, не горели — до Глухого лога газовое освещение еще не дошло и вряд ли скоро дойдет.

Людей на площади почти не было: у церкви прямо под дождем дремал нищий, несколько мужичков спорили о чем-то у дверей кабака, а в одной из лавочек хлопнула дверь — низенькая женщина, накинув на голову платок, шустро побежала куда-то в ближайший проулок.

Скучно, уныло, сонно, но другого Флин и не ждал. Он вообще ничего не ждал, честно говоря. Для него, привыкшего к шуму и толпам столичного Кентара, даже Вэллс казался странным и дремучим, но все это отступало на второй или даже третий план, если вспомнить, зачем он здесь. А об этом и вовсе забывать ни на секунду не стоило.

Закинув сумку на плечо, Флин бодрым шагом направился к мэрии. Боль стучала в макушке, давила на череп, но с этим пока ничего поделать было нельзя, только смириться. Рука по привычке коснулась кобуры на боку — револьвер спокойно дремал в своем жилище и это, как обычно, успокаивало.

Дом и правда оказался мэрией, в этом Флин не ошибся. Потянув на себя тяжелую дубовую дверь, он вступил внутрь — в нос сразу ударили запахи старой бумаги и кожаных кресел. В приемной его уже ждали — полная дамочка в очках и с копной пепельно-серых волос на голове окинула его оценивающим взглядом и, быстро признав, поманила за собой.

— Пэрр Рубис? Староста Доуэлл у себя, пойдемте, провожу.

«Надо же, староста! Зовутся мэрией, но внутри-то все по-прежнему», — хмыкнув, подумал Флин. От самого слова «староста» сразу представились бревенчатые избушки и древний седовласый дед с посохом в руках.

Эта картинка показалась ему забавной.

Но Рэймонд Доуэлл, староста Глухого лога, на древнего старца на самом деле совсем не походил, скорее точно наоборот — Флин счел бы его за местного трактирщика, если бы случайно встретил на улице: его отличали внушительное пузо, толстые рябые щеки, острый и сметливый взгляд. Поверх обычной льняной рубахи он носил крепкий темно-зеленый жилет, все остальное скрывалось за потрепанным письменным столом.

При виде гостя, староста резко вскочил, протянул через стол потную ладонь, а после рукопожатия грузно плюхнулся обратно в кресло. Слабый ветерок из приоткрытого окна прямо за спиной Доуэлла легонько трепал бумажки, разбросанные перед ним. Флин бросил сумку на пол и уселся напротив, пододвинув стул поближе.

— Ну что же, пэрр Флин, — староста зачем-то хлопнул в ладоши и откинулся на спинку кресла, — Сразу к делу или вас сначала напоить-накормить? Устали, поди, с дороги? У нас тут и трактир рядом.

От мысли о еде Флин поморщился — растревоженный поездкой по колдобинам желудок еще не пришел в себя, к горлу подкатил противный комок. Нет уж, это все потом.

— Давайте к делу, я не голоден.

Доуэлл вздохнул и пожал плечами.

— Ну, мое дело — предложить. Но к делу, так к делу. Так-с, в общих чертах вы обо всем уже знаете, но могу с самого начала. Как лучше?

— Лучше с начала.

Конечно, Флин был в курсе местных бед — он подробно расспросил гонца из Глухого лога еще в Кентаре, а письмо старосты зачитал до дыр. Но никогда не мешает освежить мысли в голове, посмотреть на картину с иного угла, да и Доуэлл, похоже, посмекалистее будет, чем тот мужичок, которого он послал в столичную полицию.

Староста нацепил на нос очки в тонкой серебристой оправе и зашуршал листочками на столе. Вытащил новенькую папку откуда-то из завалов, разобрался с завязками и осторожно ее раскрыл, хрустнув обложкой. Флин увидел белый листок, плотно исписанный мелким почерком.

«Надо же, целое дело завел. Хотя мог бы меня просто к местному старшине отправить. Решил заняться сам — почему?»

Доуэлл быстро пробежал взглядом листки и повернул папку к дознавателю.

— Тут все. Я... Сам проконтролировал. Но, если хотите, еще и так расскажу.

Флин кивнул, даже не посмотрев на бумаги. Налетевший порыв ветра взъерошил волосы старосты и скинул парочку документов на пол. Снаружи как будто потемнело еще сильнее, а дождик припустил уже вовсю. Стало зябко. Доуэлл прикрыл окно, чтобы вода не заливала комнату, и поежился.

— Что ж... — сказал он, вернувшись в кресло. — Тогда с начала. Первого мы нашли два месяца назад, в середине лета. Вот, на первой страничке как раз про него: Виктор Линдел, наш фонарщик, 44 года, жил один, не женат, детей нет. Обычный мужик, ну ходил в кабак, как и все, в драки не влезал, никто ничего плохого про него вам не скажет. И вот — не вышел на работу, а потом прибегает его сосед, говорит: лежит наш Виктор прямо у дверей своего дома. Мертвый и... растерзанный так, что не узнать. Я не буду вдаваться в детали, это вам лекарь наш расскажет, но видел сам — это жуть. Сказал бы, что такого не бывает, если б сам не видел.

Флин закрыл глаза. Боль еще терзала голову и мешала сконцентрироваться, но и не через такое проходили. Перед мысленным взором появилась картинка — окровавленный труп на пороге дома, рядом зеваки, староста поглядывает на тело, но все равно не может удержать взгляд. На корточках у трупа сидит старшина, ждет лекаря; его помощники оттесняют людей, кто-то рыдает.

Мало, но большего не рассмотреть. А вот голова теперь заныла пуще прежнего.

— Дальше.

— Так все как положено. Тело осмотрели, в столицу сообщили, старшина взялся за дело — всех опросил, все закоулки обшарил. Ничего не нашел. Соседи говорят, что вечером Виктор пришел домой, вроде и ночью видели у него свет. Шума не слышали, только лежал он утром на дороге мертвый. Э-э-э, вам