Месть человеческая – Том I. - Алексей Фокович Фоков

Тяжёлые парчовые шторы на окнах отделяли мир науки от улицы, наполненной житейской суетой. Сумрак зала, и голографические проекции на информационном стенде, ярко-светлый глаз проектора, выводящего на белый экран текстовые пояснения моего открытия.

Обычная тёмно-зелёная доска и мел в коробочке рядом. Даже в самой бедной школе этого не слишком зажиточного мира, нет меловых досок. Это дань традиции, символ непрерывности науки, от неандертальца, написавшего первые чёрточки мелом, на закопчённой стене пещеры, до Академии наук человеческой части галактики.

Это символ, и традиции, как и всё в этой комнате.

Дерево и ткань.

Лакированный паркет на полу. Морёный дуб на панелях стен.

Мебель ручной работы.

Полированное дерево, тёплое на ощупь, и зелёное сукно, шершавое и нежное.

Всё сработано в старинном стиле, как в древних университетах, ещё Земли, а не Теры.

Никакой неоновой подсветки, хромированных ножек, пластиковых сидений.

Вся современность осталась за тяжёлыми резными дверями, разумеется, деревянными. И только бронза ручек, была допустима в этом мире традиций.

Я не удержался и провёл рукой по столу. Ощутил нежность ткани.

Как первое свидание наивной девушки, со зрелым и опытным мужчиной.

Сукно — шёлк простыней, голограммы моделей светятся в темноте подобно свечам, осознание прикосновения к высшей науке пьянит сильнее любовного вина…

На трибуну поднялся мой Академик-Наставник, и хорошо поставленным голосом стал подтверждать результаты моих экспериментов, проверенных им лично.

Заработал проектор, выводя на экран графики и отчёты.

Не очень высокий полноватый мужчина, на пороге старости с пышными седыми бакенбардами и облаком кучерявых волос, обрамляющих розовую лысину, вальяжные, медлительные движения, прямо-таки шептали на ухо каждому встречному, что он и есть столп науки и венец порядочности.

Его научный рейтинг, и социальная респектабельность были вне подозрений.

Для него я уже оплатил услуги двух нежных кошечек, минимально допустимого возраста, на месяц вперёд. Абонемент стоит недёшево, но близняшки скрасят досуг высоконравственному человеку. Они попадут в хорошие руки, и я думаю, что патриарх науки, убелённый сединами, будет достойным дебютом их профессиональной карьеры.

Наставник мне очень помог. Он единственный, кто поддержал моё возвращение в науку, а это было непросто.

После Войны Кланов и последующей бойни, нас Греев все ненавидели.

Я человек науки, вне политики, и вне клановых разборок, на своей шкуре испытал превратности судьбы.

Концлагерь с семьёй на долгих три года, тоскливые воспоминания, не подходящие для столь радостного дня. В заключение страшен не убогий быт, дерьмовая еда, изоляция от информации, а беспросветная тоска.

Да и после того, как Клан Грей признали уничтоженным, окружающие меня не полюбили.

Мне несказанно повезло, мои коллеги протолкнули меня на руководство лаборатории в здешнем Исследовательском филиале Академии и дали грант на исследование высшей нервной деятельности.

От гранта удалось немного отщипнуть, совсем чуточку, но этого достаточно, чтобы вознаградить всех моих благодетелей и друзей.

Исследования завершились блестящей победой,

А раз так никто не станет пересчитывать доли кредитов.

«Victorae non arbitrare»

Победителей не судят!

Победной добычи хватает даже на небольшой фуршет для коллектива лаборатории. Подготовка заняла столько нервов. Вы даже не представляете, как сложно заказать лимурские креветки и фабианский виноград в нашем секторе.

А вина и коньяк?!

Разрыв торговых связей даже через три года после войны не восстановился до конца. Трудно получить лучшее.

А на меньшее я не согласен.

Я должен оставить хорошую память среди персонала по себе.

В конце концов, лаборантки ничего в своей жизни не видели, пусть хоть краешком прикоснутся к роскоши, вполне обычной в Великом Клане.

После непродолжительного перечисления экспериментов, проведённых в лабораториях других секторов, наставник кратко обрисовал блестящие перспективы моего исследования и тоже прошёл к своему месту.

По регламенту следующий выступает оппонент.

Возразить ему нечего. Фактически он в своём секторе просто перепроверил мои результаты.

Солидный южанин, когда-то в те времена, когда я учился складывать два и два, был вылитым красавцем.

Я видел у него на рабочем столе фотографию с дипломом. Стройный юноша, с охапкой кучерявых волос, оливковой кожи, нежным, слегка задумчивым лицом, и карими миндалевидными глазами.

Говоря простым языком — из тех, перед которым дамочки падали в ряд, а старые пердуны жаждали обладать, не ради содомского греха, а чтобы сопричаститься юности и красоте.

Визит к оппоненту в другую систему, сама по себе была победа единства науки перед лицом кланофобии простолюдинов.

Это был мой единственный полёт, и он согласовывался не только местным куратором, но даже кураторами Совета. Я разрешения прождал два месяца, постоянно гадая, дадут или нет, если кураторы не поверили бы в мою благонадёжность, я не смог бы защитить диссертацию. По регламенту Академии, рецензенты и оппонент должны быть из разных систем.

И вне одного Домена Клана. Это, конечно, нигде не прописано, более того, будет яростно отрицаться всем научным сообществом, но при этом так же фундаментально, как притяжения планет к звезде.

Меня под конвоем полиции доставили до Военного транспорта, идущего в том направлении, и я вместе с другими пассажирами путешествовал по космосу почти неделю, про себя, молясь чтобы, десантники не узнали в немногословном учёном по новому имени Жан Петра, старого Тита Грейстоуна из клана Грей.

Космос непредсказуем, ходят слухи, что с кораблей иногда пропадают пассажиры…

На меня оппонент произвёл прекрасное впечатление, его система всегда была вне-клановым субъектом, там царило Магдебургское право, и последняя война их не затронула, он равнодушно относился ко всем Великим и Малым кланам, и меня это вполне устраивало.

После трёх дней, наполненных обсуждениями моих исследований, перед отбытием домой, посидели в баре и пришли к полному и окончательному согласию. Мой довоенный рейтинг в научной среде, не давал повода сомневаться в достоверности исследований, а коллега полностью не понимал предмета.

Увы, и, ах, после страшной бойни, учёных уцелело совсем мало. Приходится больше доверять друг другу.

Для моего оппонента я тоже приготовил подарок. Вчерашнего школьника, жаждущего получить высшее образование и выбиться в учёные, ради этого пошедшего на некоторые