Оторва. Книга вторая - Ортензия

Я наклонилась к Люсе и чмокнула её в губы.

— Спасибо! Это то, что мне сейчас нужно.

Девчонка зарделась и, смутившись, отвернулась, а я вытащила ещё два пакета. Две юбки, с первого взгляда поняла, что именно это буду носить. То, что доктор прописал. И белая полупрозрачная блузка с воланами и чёрными капочками в виде маленьких треугольничков. И декольте.

Захотелось всё сразу напялить на себя. Остановило только одно.

— Люся, а сколько это всё стоит?

— Так дядя Илья заплатил заранее. А когда ты отказалась, попросил придержать у себя, а он тебя уломает.

— То есть уже оплачено? — я едва снова не расцеловала девчонку, но глянув на её выражение лица, полезла в сумку.

Два бюстгальтера и коробка обувная. Заглянула и взвизгнула. Аккуратные туфельки на шпильке. Не мои десять сантиметров любимые, но не меньше шести.

— Люся, я померяю? — спросила и, не дожидаясь ответа распаковала трусики.

Уверты было две пары. Вероятно, для выходных дней, исключительно для соблазна, но и остальные меня порадовали. Юбка едва доставала до трети бедра. Блузку напялила без лифчика и кинулась в прихожую, когда Люся впускала меня к себе, увидела там трюмо.

Крутанулась пару раз, разглядывая себя, вставая на цыпочки, потом всё же обулась.

День, так ужасно начавшийся начинал играть яркими красками.

— Ева? — женский голос заставил обернуться.

Кто здесь мог находиться кроме мамы Люси, и я вежливо поздоровалась.

— Здравствуйте тётя Маша. Вот, вспомнила про обновку и решила примерять.

Мама Люси критически осмотрела меня, потом её взгляд остановился в районе груди, и она покачала головой.

— Прекрасно выглядишь, Ева. Но, — она слегка кашлянула, — слишком вызывающе. Под блузку обязательно нужно бюстгальтер надеть.

Я перевела взгляд вниз и мысленно согласилась. Мои соски провокационно топорщили тонкую ткань.

Развернулась к зеркалу и убедилась в этом воочию. И не только в этом. Красноватый кружок ареола привлекал внимание. Ну и грудь, если присмотреться, а пацаны на улице это обязательно сделают. Ещё бы — на такую грудь. А в целом да, ножки Ева не испортила конным спортом, стройные, ровные и длинные. А на каблучке — полный ауф!

Бюстгальтеры самую малость не дотягивали до нужного размера, и за счёт этого грудь выглядела совершенно сногсшибательно. Даже залюбовалась на какое-то мгновение.

— Люся, пойдем, погуляем, — воскликнула я, вдоволь насмотревшись на своё отражение.

— Сейчас? — удивилась девчонка.

— А сколько времени?

— Начало пятого, — отозвалась из кухни тётя Маша, — и в самом деле, воскресенье, погуляйте.

Люся нехотя пожала плечами и ушла в комнату, а я быстро прошмыгнула в свою квартиру.

Тётка спала, а менты так и не вернулись, но меня это мало волновало. Я засунула сумку под диван, бросила халат на стул и, вытянув из заначки пять рублей, вернулась к Люсе. И вовремя. По лестнице громко прогрохотали чьи-то ноги, а потом хлопнула соседняя дверь. Вернулись долбодятлы.

— А куда пойдём? — поинтересовалась Люся, когда мы оказались на улице.

— Да куда угодно, — я пожала плечами, осматривая длинный двор.

Песочницы, качели, куча детей и практически не было взрослых. И ведь точно — непуганное поколение. Детки сплошь маленькие и никто за ними не приглядывает. Счастливое детство без интернета. Что-то в этом было.

— Слушай, Люся, — вдруг вспомнила я, — ты говорила, мой отец недалеко похоронен.

— Ты хочешь сходить на кладбище? — удивилась подруга.

— А далеко? — поинтересовалась я.

— Ну, наверное, полчаса. А почему сегодня?

— Потому что сегодня воскресенье. Идём. К тому же, может быть, увидев могилу, я ещё что-то вспомню.

— Точно, — согласилась Люся, — я и не подумала. Конечно, идём.

Мы прошли мимо подвесного моста, который был перекинут через глубокий овраг, мимо утопающего в зелени ресторана и выбрались на широкую асфальтированную дорогу.

Залюбовалась красотами. А народу как на параде. Разглядела внизу несколько родников и толпы загорающих. Кто-то подтягивался на перекладине, кто-то отжимался, гомон, шум.

Начала ловить на себе мужские взгляды, аж шеи вытягивали, чтобы полюбоваться моими ножками. Вернулась в свою среду, всегда любила, когда мною восторгались, да и будем откровенны, все женщины обожают это. Улыбаться встречным парням, кокетничать.

— Помнишь этот спуск, — спросила Люся, когда мы почти достигли дамбы, — зимой тут на санках катались.

— От самого ресторана? — удивилась я.

Горка под 45 градусов и длинной не меньше полукилометра.

— Ага, — подтвердила Люся, — тут в воскресенье зимой не протолкнуться.

Как будто сейчас народу было меньше. Вся дамба была усеяна рыбаками и постоянно, то один, то другой что-то тягал. Не меньше трёх десятков резиновых лодок шныряло по совсем небольшому водоёму.

Я удить рыбу люблю, у меня и снасти знатные остались в прошлом, но, ни разу не видела такое количество рыбаков в одном месте.

Прямо перед нами развернулся автомобиль, оформленный под маленький паровоз, который тащил за собой два открытых вагончика, и мы, постукивая каблучками, вскарабкались на свободные сидушки.

— Нам точно на детском паровозике ехать? — спросила, когда белобрысый парень содрал с каждого десять копеек и потащил вагончики меж двух озёр.

— Ага, — кивнула Люся, — повезло, сейчас за пять минут довезёт до места.

Вагоны поднялись на небольшой холм и спрятались под сень деревьев, а мне только выдохнуть и оставалось. Несколько километров мы медленно ползли в тени шелковиц. Их были сотни, белая, чёрная, росли вдоль дороги едва не примыкая друг к дружке. Асфальт был усыпан ягодами, синими, золотистыми и никто их не собирал. А я платила 650 рублей за килограмм, потому что обожала её, а здесь пропадали тонны.

Так размечталась о том, как приду и соберу пару сумок, что не заметила, как наш состав прибыл на перекресток, и не успели мы сойти на дорогу как он, набившись новой партией народа, укатил в обратном направлении.

— Вот кладбище, — Люся указала на массивные железные ворота, через открытую калитку которых туда-сюда сновал народ.

Почему кладбище называлось польским, догадалась, едва мы ступили на территорию. Слева от небольшой открытой площадки высились три огромных склепа шляхтичей датированные 1627 годом.

Вероятно, это всё что осталось от какого-то имения, потому как фамилии на остальных памятниках были сплошь славянские. Мы углубились метров на сто, когда среди оградок наткнулись на свежее