Привычный мир - Хван Согён

— Не знаю, он взрослый. Выше тебя. И работает хорошо.

Ребята некоторое время сидели, положив подбородок на колени, и смотрели на реку. Пучеглазый подумал, как хорошо, что Плешивый почти не говорит, если его не спрашивают. Зато он сообразительный. Наверно, у него богатый внутренний мир. Потому что, когда тебя часто обижают и издеваются над тобой, ты становишься богаче душевно. Он тоже, пока не заматерел, мало говорил и все время болтался один.

— Тебе здесь нравится?

На вопрос Пучеглазого Плешивый несколько раз кивнул.

— А днем тоже приходишь?

— Я сюда в любое время прихожу. А другие по вечерам собираются.

Пучеглазый немного поколебался, прежде чем задать следующий вопрос.

— А… твой отец хороший?

— Не знаю, он со мной не разговаривает.

— С завтрашнего дня мы с матерью будем работать у твоего отца…

— Детям здесь нельзя работать. Получается, только вы с Кротом из детей будете работать.

Пробормотав это, Плешивый вдруг захихикал.

— А мой отец и твоя мать небось переспят, хи-хи.

Пучеглазый яростно ударил мальчика по бейсбольной кепке, тот завалился набок и застонал, как будто умирает.

— Не смей меня бить по голове, сука!

— Слышь ты, ты первый начал оскорблять!

Растирая голову двумя ладонями, Плешивый отполз подальше и сел.

— У меня нет матери, у тебя нет отца. С нами раньше жила одна женщина, но она ушла.

— Слышь, у меня есть отец. Как вообще можно с кем попало трахаться?

— Здесь все так делают.

Плешивый водрузил кепку на место и добавил:

— Когда я был маленьким, мать пролила кипяток на мою голову. Поэтому я глупый. Никогда не смей бить меня по голове, слышишь!

— Хорошо, не буду тебя по голове бить. Давай завтра снова сюда придем.

Они задули свечу, сложили навес и пошли обратно той же дорогой. Плешивый вдруг присел, откопал что-то в борозде и протянул пригоршню Пучеглазому.

— Попробуй, вкусно.

Стряхнув грязь, Пучеглазый повертел в руках подарок и понял, что это арахис. Вокруг были сплошь арахисовые поля. Пучеглазый снял скорлупу и погладил тонкую кожицу ореха.

— Нас убьют, если поймают, хи-хи.

— Это чьи поля?

— Там, за ручьем, деревня. Это все их земля.

Они перешли поля, поднялись по крутой тропинке, ведущей к лачугам у свалки, и вдруг Плешивый стукнул Пучеглазого и припал к земле. Пучеглазый испугался и тоже упал, но ничего необычного не было видно и слышно. Пучеглазый пробурчал, приподнимаясь:

— Ты чего?

Плешивый зашипел и схватил Пучеглазого за волосы на затылке.

— Подожди.

Сам не зная почему, Пучеглазый просто лежал на спине в мокрой траве и ждал. Через некоторое время Плешивый встал, Пучеглазый встал за ним и оглянулся. Издалека доносились громкие голоса взрослых, их крики и песни. Плешивый проговорил, уставившись в одну точку:

— Все прошло.

— Что прошло?

— Я один видел.

И тут Пучеглазый решил, что мальчишка над ним издевается.

— Слышь ты, это что, призраки какие-то?

Плешивый ответил, поднимаясь по тропинке на холм:

— Голубые огоньки. Я один знаю.

Пучеглазому вдруг стало не по себе, и он зашагал вслед за мальчиком. Поднявшись, они вдруг увидели огни трущоб и темные очертания мусорных гор.

Пучеглазый слышал сквозь сон какой-то шум, но продолжал лежать. Мать стянула с него одеяло и встала.

— Вставай немедленно. Пора идти на работу.

Мать трясла его, и Пучеглазый, не открывая глаз, с трудом сел. Женщина схватила сына за руки, поставила на ноги и сказала:

— Я что, и одевать тебя, такого лба, еще должна?

Пока Пучеглазый с большим трудом продевал ноги в штаны и натягивал кофту с длинными рукавами, мать превращалась в инопланетянку, облачаясь в шляпу с широкими полями и маску, скрывающую пол-лица. Под шляпу, в которой деревенские женщины полют грядки, она надела платок, на руки надела хлопчатобумажные, а потом и резиновые перчатки и взяла грабельки. На ноги натянула резиновые сапоги до колен, как будто собралась собирать моллюсков в иле. Напялила и Пучеглазому на голову драную солдатскую фуражку, протянула ему хлопчатобумажные и резиновые перчатки и бросила военные сапоги с протертыми до белизны носами.

— Это все дядя Шеф приготовил для тебя. Поторапливайся!

Он услышал, как мать бормочет что-то сквозь маску. Кепка была такая огромная, что козырек почти касался его носа, ноги болтались в широких сапогах, но Пучеглазому льстила мысль, что с сегодняшнего дня он станет работягой, как взрослый. Он надел такие же резиновые перчатки, как у матери, и взял в руки грабельки. У входа в лачугу их ждали две корзины с длиннющими ремнями. Вслед за матерью Пучеглазый взвалил на спину корзину и отчего-то почувствовал себя на несколько пядей выше. На дороге перед трущобами уже было полно работников в одинаковом облачении. Выйдя за пределы поселения, туда, где начинались просторы пустыря, они разбредались в стороны. Было похоже, что они точно знали, куда им идти.

— Вы чего тут валандаетесь?

Асюра, спустившийся оттуда, куда поднималась толпа, схватил мать за плечи.

— Простите нас. Столько народу…

— Та-ак, смотри. Видишь два холма?

— Я вижу четыре.

— Нет, смотри только на большие. Правая — сектор районного управления, слева — индивидуальный сектор. Нам направо.

Асюра ничего не сказал Пучеглазому, даже не посмотрел на него толком, так, мельком окинул взглядом. Хорошо хоть, что корзина за спиной не волочится по земле, подумал Пучеглазый. Холм оказался огромной кучей мусора. Люди что-то отбирали, и сразу же приезжала машина для прессовки. Пока они шли, ноги то и дело в чем-то утопали, за что-то цеплялись, к ним что-то приставало и приходилось отряхиваться. С вершины холма они увидели набережную, въезд на мост, где находился Остров цветов, и очередь из грузовиков, которые двигались по дороге с включенными фарами. Главы секторов шумно собирали свои команды.

— Та-ак, становись! Нет времени раскачиваться.

Асюра сказал, что с пяти до девяти утра — самое ценное для работы время, потом надо будет работать с полудня до вечера — всего больше двенадцати часов. Работяги делились на группы по секторам и ожидали машину с номером сектора на лобовом стекле. Впереди стояли люди первой линии, которые выплатили комиссию. Только после того, как они закончат отбирать все «сливки», к привезенному мусору смогут подойти представители второй линии. Асюра стоял рядом с матерью и давал указания.

— Сразу все отмечай. Пластиковые контейнеры, винил и другие тонкие вещи — это все потом, в первую очередь — линолеум, брезент, все плотное, конечно, металлолом тоже, стекло, бутылки, одежда, обувь, если не слишком поношенная, — тоже хорошо.

Асюра и Пучеглазому дал совет:

— Ты во второй линии, иди за матерью следом, подбирай, что она не заметит,