Барон Дубов. Том 5 - Михаил Капелькин

Какими-то потайными тропками мы миновали сад и лабиринт из живой изгороди. Агнес подготовилась тщательно, изучила маршрут. Лабиринт вывел нас на большую парковку, где кучковались водители, мы заприметили своего, который привёз нас сюда, и я знаками показал, что мы собираемся уезжать.

Когда мы все разместились в салоне и машина тронулась и выехала за пределы дворцовой территории, я наконец задал давно волновавший меня вопрос:

— Итак, раз вы все здесь, то кто остался с волчонком?

— Никто, — произнесла Агнес, будто это само собой разумелось. — Мы с Вероникой его с собой взяли.

У меня задёргался второй глаз.

— Агни, лучше выкладывай всё сразу, — видя моё состояние, попросила оркесса.

— Не искри, Коля, — чуть виновато улыбнулась гоблинша. — Конечно, мы не стали тащить его во дворец. Оставили в лесу неподалёку.

— Вы хоть понимаете…

Я хотел произнести гневную тираду о том, что лес вокруг наверняка охраняется и если заметят молодого Лютоволка, то пристрелят его без всяких раздумий. Но в итоге просто горестно вздохнул и закрыл глаза, сосредотачиваясь. Мысленно я нашёл свою сферу души и по нити, тянувшейся от неё, — сферу души Альфачика. Взглянул на мир его глазами.

Что радовало, волк был в полном порядке и находился где-то неподалёку. Бежал по лесу, пытаясь догнать нашу машину, мелькавшую между деревьев. Я видел отблески фар. Он отчаянно лаял, но мы, естественно, его не слышали. Пытался предупредить. О чём?

Ответ сам всплыл в сознании.

Опасность!

— Осторожно! — выкрикнула Лакросса, вырывая меня из транса. Мы с ней сидели по ходу движения.

Машину сотряс страшный удар, и её закрутило. Визжали шины, водитель отчаянно крутил баранку, пытаясь выровнять неуклюжий и тяжёлый лимузин. За миг до аварии я успел заметить человеческую фигуру, мелькнувшую в свете фар. Затем автомобиль сбил человека, и его тело взлетело вверх.

Наконец вращение прекратилось, и машина замерла на месте, скатившись на обочину. Из-под смятого капота повалил пар из разбитого радиатора. Двигатель заглох, погрузив нас в тишину. Я огляделся, и на первый взгляд с девушками всё было в порядке. Так, взбаламутило немного.

Дверь слева от меня вдруг смяло неведомой силой, а затем с ужасным скрежетом вырвало.

В следующий миг меня дёрнули за ворот смокинга, и я полетел.

Глава 19

Покои Светлейшего князя Деникина в Императорском дворце

Вчера

Вадим Алексеевич Деникин только сегодня впервые увидел Дубова-младшего. Высокий и мускулистый, будто целая гора мышц, полуогр внушал безотчётный страх. Его отец был меньше сына раза в два и сильно уступал в физической мощи. По крайней мере, так казалось, пока он не использовал Инсект. Первым порывом князя, когда он увидел на месте крушения дирижабля барона Дубова, слушающего предсмертную исповедь Медянина, было убить всех нежелательных свидетелей.

Дело в том, что Медянин и его идиоты-дружки своей западнёй на императорской охоте, спутали ему все карты и помешали его плану. Он послал новую группу отборных и верных воинов, чтобы прикончить Дубова и всех, кто окажется рядом. Но князь Деникин не знал, что с Дубовым будет сам Император. Он вообще ничего не знал и действовал практически вслепую, ведомый призрачной надеждой спасти сына, вытащить его из лап Тарантиуса.

Дубова выслеживали не только князь Деникин и Медянин с его шайкой. Был ещё третий игрок, который каким-то образом доставил в столичный лес Ледяного медведя. А ведь эти мутанты, как известно, живут на Северном полюсе да на островах в северных морях. Переправить живой танк — задача непростая, значит, этот третий обладает мощными ресурсами.

Как бы то ни было, для князя Деникина первостепенной задачей было убить Медянина и его подельников. Чтобы их показания не расходились с тем, какую картину нарисуют себе следователи Имперской Канцелярии с его подачи. На мертвецов можно многое повесить. Поэтому князь обрадовался, когда сам Император попросил оказать содействие в операции по искоренению родов предателей. И всё было бы хорошо… Не встреть он на месте крушения Дубова.

Деникин был уверен, что барон теперь что-то знает. Он попытался убить его, чтобы затем сделать вид, что перепутал и не знал, что Дубов не заодно с заговорщиками. Но вмешался царевич Владислав, пожелавший со своей личной гвардией сопровождать Деникина на охоте.

Князь устало прикрыл глаза и опустил голову на сцепленные в замок ладони. Он сидел за небольшим столом в гостевых покоях, а вечернее солнце окрашивало комнату в кровавые тона.

Завтра ещё этот чёртов бал…

И что делать дальше, Светлейший не знал. Отчаянно думал, как добраться до Дубова и Тарантиуса одновременно.

Недавно пришла первая хорошая новость: род барона Верещагина почти истреблён. Барон слишком много знал и теперь стал скорее опасен, чем полезен. Погибли все, кроме отца и сына. Верещагин-младший до сих пор находился в больнице под наблюдением, и подобраться к нему незаметно пока что не представлялось возможным, а отец залёг на дно. Ничего, его смерть — лишь вопрос времени.

А пока нужно разработать новый план действий.

Князь не заметил, как солнце село и комната погрузилась во мрак. По углам комнаты, за шкафами и в складках штор клубились тени. В приоткрытое окно залетел порыв ледяного западного ветра. Светлейший потёр глаза пальцами и потянулся к выключателю небольшой лампы на столе.

— Не стоит этого делать, — раздался тихий, вкрадчивый голос, сочившийся смертельным холодом.

Князь замер, боясь пошевелиться. Спина тут же взмокла от пота, ладони непроизвольно сжались в кулаки. Понадобилось несколько долгих секунд, чтобы взять себя в руки.

— Господин Тарантиус… — глухо произнёс Деникин. — Чем обязан?

Голос хохотнул.

— Всем.

Щёлкнул выключатель торшера на длинной ножке, и зажглась тусклая лампочка. Но от её света тьма в комнате, наоборот, сгустилась. Казалось, что она теперь повсюду, и остался лишь островок жёлтого света где-то очень далеко. Князь будто тонул в трясине, отдаляясь от огонька.

— Скажите, князь, — снова зазвучал голос откуда-то из темноты. — Всё ли готово к мятежу? Помнится, вы должны были наладить контакты с нашими зарубежными партнёрами.

Князь вдруг понял, что он устал бояться. Тарантиус всегда держал слово, так что его сын, скорее всего, уже мёртв. Из-за Дубова. И по телу Светлейшего разлилось ледяное спокойствие и стальная ярость.

— Всё это больше не имеет значения, Тарантиус. Я начну мятеж тогда, когда посчитаю нужным. Сейчас неподходящее время, а вы больше не будете говорить мне, что делать. Единственным вашим рычагом влияния был мой сын.

— В самом деле «был»? — Тьма будто отступила от островка света. Показалось кресло, в котором кто-то сидел, но его