Теневик. Конец войны - Денис Старый

На подкашивающихся ногах Ольга встала и направилась ко мне. От неё исходила аура, если ей полностью поддаться, то можно сойти с ума от того желания, к которому призывала Сила девушки. В конце концов, и мы не из робкого десятка. Слово «ещё» меня не пугает. Не сейчас, не в этом молодом теле, ни с этой необыкновенной женщиной! И я даже перехватив руки Ольги, перехватил и инициативу, почти мгновенно сбрасывая с себя портки и оставаясь голым, но готовым к свершениям.

Удивительно, но во второй раз нашего акта любви, я с самого начала не чувствовал боли, напротив, я словно улетал, пребывал в эйфории и…

Ольга выгнулась дугой, громко застонала, переходя в крик. Я тоже не сдерживался, предположив ранее, что теперь-то все по-другому, нынче только вот такие невероятные ощущения и эмоции…

Меня словно сбросили с облаков на грешную землю. Ольга стала буквально выкачивать из меня жизненные силы, а, возможно, и Альфу, так как я не мог разделять эти понятия. Я стал сопротивляться, хотя и не сбросил с себя Олю, что хотелось сделать в первый миг, когда понял, что происходит. Вот так мы боролись не мнение двух минут. Оля, скорее всего, пусть и не осознанно, стремилась выкачать из меня силы, может, и убить, я же сопротивлялся и не давал ей этого сделать. При этом, я ощущал, что она стала несколько сильнее, чем раньше. Мне казалось, или я ее недооценил?

— А-а! — выкрикнула Оля и обмякла.

— Сук… Сук… Суккуба! — задыхаясь, сказал я, отодвигая Олю к стенке и сползая с кровати.

Вот уж точно, ещё никогда я так не уставал после осуществления полового акта. И было даже несколько обидно, что утомился только я, так как Ольга уже стояла на ногах и хищно облизывалась. Её глаза налились оттенками красного цвета.

— Я, по-твоему, сука? — с хищной улыбкой произнесла Ольга.

Я посмотрел на зарвавшуюся девчонку. Думая, что мне со всем этим делать. Как бы Оля и вовсе не попутала берега и не стала упиваться той Силой, которую сейчас почувствовала. Я уже и сам не знал, действительно ли я в неё чуть ли не влюблён, по крайней мере, в самом ли деле она мне нравится, или же это лишь результат воздействия суккубы.

Почему-то именно воспоминания о демонической мифологии приходили мне на ум. По преданию суккубы могли приходить к мужчинам, соблазнять их, при этом высасывать частичку души, порой, убивая. Суккубе невозможно сопротивляться, если она хочет совокупляться. Ей вовсе сложно сопротивляться, а иные, если верить различным мифам, так и вызывали этих суккуб. Желали, наверное сдохнуть в оргазме.

В переводе суккуба — это та, что возлегает «под». Возможно, это то немногое, что рознит Ольгу и понятие о суккубе. Оля была не «под», Оля была «над», на мне, когда начала тянуть энергию.

— Приди ко мне, хочу ещё! — не своим голосом, каким-то зловещим, сказала Оля.

Я даже присмотрелся к ней, а не появилась ли здесь скверна. Нет, скверны не было, а был прав мой приятель. Бывают и такие моменты, когда слово «ещё» начинает мужчину пугать.

Я начал концентрировать энергию в правой руке, вспомнил всё то, что чувствовал во время поединка с тварью у Башни Дона, я тогда смог ужарить,, могу и сейчас. Словно порыв ветра, в Ольгу влетел поток живой энергии.

— А-а-а-а! — закричала девушка.

И насколько же это самое «а-а» может быть разным. Ещё пять минут назад такой же звук, но с другой интонацией и другим напором, говорил о перевозбуждении женщины. Теперь же то же самое «а-а» говорило о боли. Простой банальной физической боли.

— Пришла в себя? — строго спросил я.

После подошёл к девушке, сдернул с постели одеяло и обмотал им находящуюся в недоумении ведьму. Оля не ответила. Она начала рыдать. Удивительные метаморфозы! Только что она была той, которая желала вытянуть из меня всю энергию без остатка, пусть при этом и подарить минуты страсти.

Теперь же Ольга предстала в образе плаксивой девчонки, которая хотела большой и светлой любви, романтики, а потеряла девственность в подъезде и по пьяни. Может быть, я и должен был сказать какие-то слова утешения, обнять плачущую красавицу. Нужно было переварить то, что произошло, подумать, что с этим делать, а также важно написать подробную должностную записку. Скрывать произошедшее в свете всей этой чертовщины я посчитал невозможным.

Через час молчания, ещё через полчаса извинений и разговоров, мы улеглись спать, стараясь не прикасаться друг к другу.

Глава 19

— Нам встречаться нельзя, тем более вот так, — сказал человек в капюшоне.

— Ты должен дать наводку и помочь вывести команды ваших колдунов на мою группу. Дальше живи спокойно, пока новых заданий не будет, или не живи… экакуируйся, — сказал другой человек, которого зовут Адриан фон Фелькерзам.

— Я принес бумагу, тут все расписано, где живут иные, как и где будут обучаться. Мне опасно покидать базу. Я не смогу больше встретиться, — говорил предатель.

— Бумага… Это дополнительное свидетельство. Не нужно больше писать. Кто-то мог заметить, что ты пишешь, или саму бумагу увидят. Мелочи, но именно они чаще всего и ведут к провалам, — говорил Адриан.

Удивительно, что человек с именем Адриан фон Фелькерзам не просто хорошо говорил на русском языке, но делал это лучше, чем его собеседник. Все дело в том, что один из самых удачливых и профессиональных немецких диверсантов был… Русским.

Адриан родился в Санкт-Петербурге, но после революции уехал сперва просто из города, а потом и в Германию. Так что диверсант первые слова говорил на русском языке, а после он командовал Балтийской ротой полка «Бранденбург-800», где так же все говорили на языке Толстова и Достоевского. Ну и русское дворянское происхождение сказывалось.

— Я понял вас. Но разговор был бы долгим, в бумагах написано немало данных, — даже предателю было несколько обидно, что его поучают.

— Ты сам должен убить того сильного колдуна. Без этого операция может провалиться. Мою группу могут разбить, рассеять, уничтожить. Но знай, что я останусь, чтобы сделать с тобой все то, что ты уже испытал, даже больше, — сказал фон Фелькерзам.

Предателя передернуло, он вновь вспомнил, какая может быть БОЛЬ. Но уже не только страх перед болью заставлял сотрудника Особого Отдела