Теневик. Конец войны - Денис Старый

— А здесь скоро станет красиво! — сказала Оля, когда мы гуляли по парку.

— Обязательно! — сказал я, также отмечая, что парк был неухоженный, будто бы недавно выровненное кладбище.

Лежащие в сторонке деревянные березовые кресты ответили на все мои вопросы. Логично, что в парке не хоронили советских солдат, а вот немцы могли это сделать. Да и кресты… Красноармейцам не ставили кресты. Более того, я почувствовал эманации Альфы. Нет, не скверны, хотя Сила, что тут была наполнена болью и ненавистью. Наверное, на кладбище всегда так. Нужно будет как-нибудь провести эксперимент с посещением… Может я некромант какой? Боже упаси!

— Ты тоже это чувствуешь? — спросила Ольга.

— Пошли отсюда! — сказал я, увлекая Олю за собой. — Тяжело тут, а я хочу легкости рядом с тобой.

Вот захотят парень и девушка, питающих друг к другу симпатии насладиться общением, но чтобы так… забыться о войне, о сложной экономической обстановке, тяжелом быте, так и не найдётся ни одного романтического места в городе. Думаю, что это не правильно. Но… как есть.

Гулять резко перехотелось, так что мы направились в сторону базара, до того спросив у пробегавшего мимо мальчишки, где находится главная торговая площадка города. Базар был недалеко, рядом с вокзалом.

Тут кипела жизнь. Люди продавали, казалось, все. Книги, сапоги крепкие и даже дырявые, валенки, хотя на дворе солнечно и тепло… картины, чемоданы и сумки, отрезы ткани и многое другое, что было в домах у людей. Но отдельно стояли под навесом «мясники», вокруг которых крутились коты, дети, стояли и принюхивались взрослые.

Когда мы шли по мясным рядам базара, у меня чуть не вырвалась фраза: «Сталина на вас нет!» Вот только, Сталин как раз-таки и был, а совесть не у каждого человека, как и во все времена. Некоторые продавцы мяса вели себя так высокомерно, будто они графья, а вокруг холопы. Правда тон резко менялся, как только ушлые торгаши замечали человека, способного купить по таким конским ценам мясо. Тут графья сами становились челядью, лишь бы кто купил их скоропортящийся товар.

Мясо, куры, яйца, рыба, картошка, хлеб — всего здесь было вдоволь. Однако, некоторая специфика прослеживалась. К примеру, свинины и говядины практически не было, а там, где она была, то стоила аж пятьсот рублей за разруб с костью — скорее это было суповым набором, чем куском мяса. В большей степени же мясная продукция была представлена бараниной, а колбаса в основном продавалась конская. Здесь же торговали тушёнкой, в основном американского производства, рыбными консервами. Словно имелись прямые поставки с армейских складом. Или так оно и было?

Почти сразу мозг выдал объяснение отсутствия привычного для белорусской земли мяса при изобилии баранины и конины, которых в этих местах отродясь не было. Воровство! И не всех, или не тех, пересажали и расстреляли.

Из послезнания мне было известно, что в самом конце войны, как и первые годы после нее, союзные республики Советского Союза, прежде всего, среднеазиатские, поставляли в потерпевшие от войны регионы страны существенную помощь. А что могут везти в Белоруссию из средней Азии, где и так, наверняка, немалые продовольственные, и не только, проблемы? Разве что овец, да баранов. А ещё, только в белорусскую СССР из Монголии было доставлено более шести миллионов коней, большая часть из которых пошла на мясо. И это всё должно было продаваться по низким ценам, но по карточкам. Но, как видно, коммерческая торговля имела доступ к гуманитарной помощи, другим объяснить подобное явление я не мог.

— Баранину готовить умеешь? — спросил я когда понял, что найти нормальную говядину, или свинину не удалось, а конину как-то я не готов пока был есть.

— Нет, не готовила никогда, — ответила Ольга.

— А придётся, — сказал я.

Я присматривал хороший кусок бараньей мякоти, когда появилось чувство тревоги. Я почувствовал на себе взгляд того, или той, но носителя Силы.

— Почувствовала что-нибудь? — делая вид, будто внимательно выбираю мясо, стараясь казаться непринуждённым, спросил я у Ольги

— Нет, — насторожилась моя спутница. — А должна?

— Работай, Яга! — прошипел я.

И не последовало: «Не называй меня так!» Что очень даже хорошо. Значит, что Ольга умеет разделять работу и… Тоже работу, но несколько иную, когда мы играем в семью. Хотя… нет, растерялась Оля, начала делать много лишних дерганных движений.

Внешне стараясь не показывать никаких эмоций, я стал, так сказать, «сканировать» людей и пространство. Уже скоро я смог вычислить того, а, скорее, ту, которая всеми силами старалась продемонстрировать, что смотрит в другую сторону и что я ей не интересен. Между прочим, это стремление показать свою незаинтересованность тем местом, где я стоял, сильно выдавало девушку и без использования Силы.

Я уловил её страхи, волнение. Она боялась не меня, пусть в какой-то момент девушка и смотрела в мою сторону, но сейчас она то и дело порывалась оглянуться, посмотреть, что у неё происходит за спиной.

Нужно не только доверять своим новым способностям, но и обращаться к опыту прошлой жизни. Если бы я искал того, кто пугает девушку, то я бы не смог обнаружить стоявшего за ней в метрах пяти особо ничем не примечательного мужчину.

Вот только повадки этого мужика выдавали в нём агентам куда как более профессионального, чем те топтуны, вились хвостом за нами с Ольгой. Когда-то меня учили таким же уловкам, также, условно, отводить глаза, одеваться непримечательно, в чуть более свободную одежду или даже вовсе безразмерную. По этим признакам, незаметные обывателю, я и определил человека, который, пусть и стоял полубоком к девушке, но не терял с ней визуального контакта.

— Что происходит? — спросила Ольга, взяв меня за руку. — Я чувствую тревогу, но не могу понять почему и откуда.

Как бы не получилось так, что я испортил перспективного сотрудника в лице своей спутницы. Если раньше она вела себя холодно, нарочито сдержанно, то теперь всё больше похожа на девчонку, может, даже перепуганную. Возможно, у Ольги проснулась надежда на нормальную жизнь? Всё же я её поцеловал, при этом не умер. Нужно всё-таки наш эксперимент довести до логического конца. Если даже я умру, то, что может быть лучше смерти от оргазма?

«Они меня всё равно убьют. Они убили бабку, убьют и меня», — услышал я у себя в голове.

Вот тут сдержаться и не показать того, что я обнаружил