Ленька-гимназист - Виктор Коллингвуд

Прошло еще несколько дней. Я регулярно таскал Костенко еду — хлеб, картошку, иногда удавалось раздобыть немного сала. Костенко выглядел уже лучше, заметно было, что силы к нему понемногу возвращались. Рана начала затягиваться, хотя ходить он по-прежнему почти не мог.

И вот этот день настал. Город гудел с самого утра. Прием Деникину готовился самый торжественный. Сам генерал Деникин приедет! В городе такие, события были редкостью, и пропустить бесплатное зрелище никто не хотел: не каждый день посещает Каменское сам Главнокомандующий вооруженных сил Юга России. Улицы были чисто выметены (в кои-то веки!), на домах вывесили трехцветные флаги.

Командир казачьего полка на тощем, облезлом «форде» отправился на вокзал за Деникиным и Шкуро. Они должны были бронепоездом подъехать из Екатеринослава. На центральной площади выстроились войска — пехота в серых шинелях, за пехотой растянулся кавалерийский полк донцов генерала Шкуро — несколько казачьих сотен на конях, и даже пара броневиков стояла поодаль, привлекая взоры пацанов. Гремел духовой оркестр.

К полудню площадь и прилегающие улицы заполнила толпа. Кавалеристы сдерживали густые толпы любопытных. Всем хотелось посмотреть парад.

Пройти все должно было на обширной площади перед храмом. На ступеньках церкви собрались полковники, казачьи есаулы, кучка заводского начальства, группа интеллигентов и другой «чистой публики», дореволюционный председатель управы — в общем, избранные, представляющие «белую общественность». Командовал парадом главный инспектор пехоты.

Инспектор пехоты подозвал к себе стройного, с щегольски закрученными усиками полковника Черняховского:

— Берите с собой кого-нибудь, проверьте улицы, комендатуру и тыл, чтобы все было чисто и пристойно. И смотрите, чтобы командующему не досаждали глупыми просьбами! Заодно надобно проведать, как обстоит дело с подготовкой к торжественному банкету, профинансированному хозяевами Днепровского завода!

Полковник щелкнул каблуками, захватил попавшегося под руку есаула и ускакал.

Вдруг все зашевелилось: по шоссе летел, припав к шее коня, верховой. Он махал рукой и прокричал:

— Едут!

— По местам! — гаркнул инспектор. Есаулы и подпоручики торопливо побежали ровнять строй пехоты и казачьих сотен.

Наблюдая за всем этим из толпы, я решил подобраться поближе — вдруг удастся что-нибудь услышать. Вьюном ввинтившись в толпу, я проскочил через охранение и вскоре уже карабкался на церковное крыльцо.

Когда «форд» зачихал у церковного подъезда, оркестр заиграл «Гимн Добровольческой армии». Из автомобиля вслед за командиром дивизии неуклюже выбрался «сам главнокомандующий сил Юга России», человек среднего роста, в гимнастёрке, тяжело свисающей под тяжестью огромных иностранных орденов, с гвардейской выправкой, профессорской бородкой и молодецки торчащими нафабренными усами. За ним выскочили молодые адъютанты с аксельбантами и наконец последним вышел из тесной машины и генерал Шкуро — высокий красавец-мужчина в мохнатой папахе, чёрном френче и синих казачьих галифе с галунами. Все женские взоры тотчас же обратились к нему — этакой казачьей, снабженной залихватскими усами версии короля эльфов Трандуила.

Местное начальство тут же обступило приехавших. Деникин, чем-то явно недовольный, выслушал короткий рапорт инспектора. Затем к нему обратился с приветствием председатель управы.

Генерал рассеянно слушал, глядя через его голову на выстроенные полки.

— Начнем смотр, — кивнул он инспектору.

Взойдя на небольшой помост у знамени, Деникин обратился к солдатам с короткой речью.

Произносил ее Деникин без особого подъема, видимо устав с дороги. Окончил под казенные крики солдат: «Слава! Слава!», слез с помоста и вытер платком вспотевший лоб. Затем с инспектором и командиром дивизии обошел части. Проходя вдоль рядов батальона «Государственной стражи» — недавно набранных ополченцев, игравших у деникинцев роль внутренних войск, презрительно сощурил глаза, нервно покусывая губы.

К концу смотра, когда «госстражевцы» взвод за взводом, неровными рядами подходили к знамени, у которого стоял поп с Евангелием, и целовали сначала Евангелие, потом угол знамени, произошло нечто неожиданное.

Невесть каким образом на площадь к Деникину пробралась делегация «солидных» еврейских коммерсантов.

Председатель общины, Розенблатт, лакейски изгибаясь, подал Деникину поднос с хлебом и солью. Его взял стоявший рядом генерал Шкуро.

— Еврейское население выражает свою искреннюю признательность и уважение к вам, глава государства. Вот, пожалуйста, поздравительный лист.

— Приветствую, господа! — буркнул Деникин, бегло просматривая бумагу.

— Мы нижайше просим вас, чтобы нам дали возможность открыть предприятия и защитить от погрома, — выдавил Розенблатт трудное слово.

Деникин злобно насупился:

— Моя армия погромами не занимается. Не путайте меня с Петлюрой!

Розенблатт беспомощно развел руками.

Деникин нервно подернул плечом. Он явно был зол на так некстати подошедшую делегацию.

Обернувшись к Шкуро, что стоял за его спиной, покусывая черный ус, командующий произнёс:

— Тут на ваших казаков жалуются, генерал. Разберитесь, в чем дело, и примите меры, — сказал Деникин.

Злополучная делегация никак не ожидала такой встречи: я увидел, как растерянно переглядываются Розенблатт и его соучастники.

Шкуро, схватив Розенблатта за лацканы лапсердака, оттащил его прямо ко входу в храм, и, надвигаясь на него, с внешне спокойным лицом, громко прошипел в лицо:

— Слушай сюда, сволочь обрезанная! А ну чеши отсюда, чтобы духу твоего тут не было!

А вот следующую делегацию — несколько инженеров в костюмах и человека, которого я раньше не видел, но по виду — явно из начальства, — приняли более благосклонно. Их провели к генералу. Разговор был коротким, деловым. До меня донеслось: «…Господа, к заводу не может быть никаких претензий… Все понимают, вы находились под принуждением красных…. Нам нужны бронепоезда не хуже чем у большевиков… необходимо срочно… завод должен работать…». Я понял — заводской администрации поставили задачу строить бронепоезда для белой армии. Значит, отец снова вернется на завод. И снова будет строить бронеплатформы, только теперь уже для Деникина. Ирония судьбы, или закономерность войны, которой нужны специалисты, а не их убеждения.

Парадная часть закончилась. Войска прошли церемониальным маршем. Деникин и его свита сели в поданные автомобили. Они отправлялись в резиденцию Главноуправляющего Днепровским заводом, господина Пионтковского. Я понял, что ничего важного и интересного здесь больше не услышу. Да и пора было действовать — пока все начальство на фуршете, а солдаты и казаки разбрелись по городу отмечать праздник, самое время было помочь Костенко. Я соскользнул с крыльца, повернулся и стал пробираться сквозь расходящуюся толпу к выходу с площади. И тут из-за угла вылетел казак на взмыленном коне, с нагайкой в руке, расчищая дорогу.

— Посторонись! Дорогу генералу!

Он едва не налетел на меня. Я шарахнулся в сторону, споткнулся и упал