Хозяева океана - Сергей Фомичев

В Парламент внесли и другие законы. О содержании ополчения, о выплате экспортных премий. И…

— Вот это отлично, — произнёс вслух Ясютин. — Закон о продлении закона под названием «закон об облегчении торговли и отношений между Королевством и Соединенными Штатами Америки».

Законы принимали один за другим, парламент недаром ел свой хлеб. Хотя в Виктории большая часть подобных вещей вообще не нуждалась в регулировании, а меньшую часть можно было решить на коротком заседанием Правления.

— А вот решение о возмещении расходов Русской компании на содержание агента и капеллана в Петербурге и Кронштадте.

Затем шли привычные объявления о розыске преступников и вознаграждении за сведения, торги флотской ветошью, погашение векселей казначейства. Распродажи имущества, ликвидации компаний. Ясютин читал их на всякий случай, вдруг да мелькнет что-то любопытное. Кроме того, объявления позволяли получить общее представление о том, в каком направлении движется страна.

Всюду дела шли неважно. Кроме моряков, которым удается взять приз.

— Мистер Адамс, мистер Рид, господин Иванов, Мария, прошу прощения, я должен прочесть это письмо один.

Тимофей зашёл в кабинет.

Никакого племянника у него в Виктории не имелось. И вообще, насколько он знал, его мать и отец не имели других детей. Под видом племянника и прочих вымышленных родственников ему писали Алексей Петрович Тропинин и Галина Ивановна Эмонтай.

Несколько листов, исписанных убористым, но четким почерком, описывали жизнь тетушек, дядюшек, знакомых и малознакомых персонажей. Большинства этих людей не существовало в природе, другие были ему знакомы. Суть заключалась не в именах.

Даже подозревай кто-нибудь о наличии в письме тайного сообщения, ему вряд ли удалось бы взломать шифр. Его разрабатывал сам Тропинин и состоял он из трех каскадов.

Первым делом Тимофей выписал на отдельный лист каждое десятое слово письма (так как датировалось оно десятым числом). Затем по простой таблице, которую держал в памяти, превратил буквы в длинный ряд единиц и нолей. Сняв с полки книгу (14 издание Робинзона Крузо 1772 года) и открыв третью главу (так как на дате значился март), он проделал ту же процедуру с первыми пятью строчками текста, считая и цифры, но пропуская пробелы и знаки, получив ещё один ряд единиц и нулей. Оставалось только сложить первый ряд со вторым (при этом две единицы давали ноль), разбить на группы и преобразовать обратно в текст с помощью еще одной простой запоминающейся таблицы.

Привычная работа заняла не очень много времени.

Прочитав несколько раз послание он сжег в камине как его, так и промежуточные бумаги. Оригинал письма оставил, хотя бы для того, чтобы написать ответ, не путаясь в именах кузин, кузенов, тетушек и дядюшек.

* * *

Важное дело касалось меховой торговли. Пять лет назад в Виктории началась настоящая паника, когда выяснилось, что годом ранее несколько следопытов под предводительством Маккензи перевалили через водораздел и прошлись по территориям, которые Виктория считала своими. Экспедиция добралась до верховьев реки Столо [Фрейзер] и только враждебность индейцев каньона не позволила ей найти короткий путь к Тихому океану. Помимо прочего это событие привело к объединению меховых компаний Виктории, а также усилению разведывательных вылазок агентов Складчины вверх по рекам. Кроме того, Правление занялось поиском союзников, и вот теперь Ясютину предстояло прощупать этот вопрос в Лондоне.

Для визита к торговцу не следовало слишком наряжаться. Ясютин обошелся повседневным синим фраком, светлыми бриджами и белыми чулками. Туфли с бантом, шляпа из бобрового фетра как бы подчеркивали его статус. Ко всему этому Ясютин добавил плащ, так как было довольно прохладно.

— До вечера, душа моя! — попрощался Тимофей с Мэри. — Запри двери и никого не впускай.

Обоих телохранителей он забрал с собой, а от Иванова с Гаврилой и Мэтью пользы, случись чего, вышло бы немного.

Громадный город с населением в миллион душ поражал воображение, даже если прожить в нём долгое время. Тем не менее, население это сконцентрировалось в одном месте и достигнуть любой стороны было несложно даже пешком. Проблему составляли не расстояния, а грязь и преступность. Но путь предстоял по главным улицам, снабженным тротуарами, а что до преступности, то два дюжих, опытных в драках матроса приходились как нельзя кстати.

Полторы версты от дома на Флит-стрит мимо собора святого Павла и почти до самого Монумента(колонны, поставленной в память о Лондонском пожаре) они прошли всего за полчаса и, к счастью, без каких-либо происшествий.

Контора McTavish, Fraser and Company находилась на углу Сафолк-лейн и Кэннон-стрит (или Кэндл-стрит, как её многие называли по-старинке), в двух шагах от знаменитого Лондонского камня, про который люди судили разное. Рассказывали легенду о мече в камне, намекали на языческий жертвенник, считали отправной точкой римских дорог. Все сходились, однако, в том, что камень этот древний и лежит тут с первых дней основания Лондиниума. Правда лежащий камень постоянно передвигали, так как он мешал то строительству, то движению. Последний раз его вновь переместили с одной стороны улицы на другую пару лет назад.

Пусть это место и считалось центром города, но больше напоминало фабричную окраину. Улицу застроили многоэтажными складами с глухими стенами, а окна если и имелись, то выходили во внутренние дворы, куда вели арки. У арок стояли повозки, ожидая погрузки или разгрузки, ругались грузчики, извозчики, клерки. За всем этим наблюдали мальчишки и парни подозрительной наружности. Вряд ли они готовились совершить налёт на какой-то из складов, такое провернуть было непросто — массивные стены, толстые двери, железные замки и засовы, охрана. А вот присмотреть жертву для последующего ограбления злодеи могли вполне. Для уроженца Виктории такой уровень преступности был непривычен и Ясютин в который раз убедился, что совет Ивана Американца обзавестись прежде всего охраной, оказался крайне полезен.

Искомая компания занимала часть трёхэтажного здания из красного кирпича. Очевидно именно здесь хранились предназначенные для местного рынка меха, равно как и товары собираемые для отправки в Америку. Ясютин нашёл нужную дверь (железную, массивную, с толстой клепкой по периметру и оконцем на уровне глаз) и постучал кольцом-колотушкой. Его телохранители внимательно осматривали улицу. Им бы вряд ли открыли, заявись они просто так, но Ясютин предварительно обменялся с хозяином конторы записками, поэтому его ждали.

* * *

Молодой слуга предложил морякам подождать в прихожей, а Ясютина проводил в кабинет хозяина на второй этаж.

— Капитан Ясютин, консул миссии Тихоокеанских штатов, — сообщил хозяину слуга, как взаправдашний дворецкий.

Джон Фрейзер выглядел крупным мужчиной средних лет. Это