Как приручить дракона 4 - Евгений Адгурович Капба

в рожу. Ну и зря — я-то был быстрее, и мое колено достало его тестикулы раньше, чем его кулак — мою скулу. А удар по тестикулам — он сильно сбивает с толку, каким бы магическим кунг-фу ударенный не владел. Гольшанский согнулся в инстинктивном движении, а я не ждал — врезал ему локтем по затылку, так что гигант рухнул на пол.

Не умеют маги в ближний бой в большинстве случаев. А вот такие вот большие мясистые дяди — тем более. Привыкли, что все вокруг их боятся и разбегаются в стороны от одного шевеления бровей…

Дамочка отпрыгнула к окну. Старик вдруг стремительно стал приобретать звероватый облик, его шуба зашевелилась, из пальцев начали прорастать когти, а бородатая физиономия вдруг заматерела, явив всему миру медвежий оскал. Однако! Вот тебе и дедуля! Пац тоже удивил: я и оглянуться не успел, как обрюзгший аристократ вдруг оказался облачен в сверкающую красно-золотую броню, бес знает какого — магического или технологического происхождения. Тони Старк белорусского пошиба, чтоб меня!

— Гра-а-а-а! — Гольшанский здорово меня удивил, окутавшись внезапно зеленым сиянием и взлетев в воздух. Лечебное заклинание или что это было — не знаю, но он, гад такой, вырвал из пола один из высокотехнологичных «холодильников» и запустил им в меня!

Фактически — это был тот самый случай, когда маг мог употребить нулевку. Непрямое воздействие: магия усиливает его мускулы, мускульная сила швыряет немагический предмет, которым из меня вышибает дух! Однако, врезало мне со страшной силой, отбросило в стену, я услышал, как что-то хрустнуло, а потом дракон сказал:

— ПОМИРАТЬ Я НЕ СОБИРАЮСЬ. Я СОБИРАЮСЬ ПОТРОШИТЬ! — или это я сказал?

У меня жутко начало зудеть все тело, послышался треск ткани, во рту я почувствовал солоноватый кровавый привкус.

— Кур-р-р-ва пердолена! — раздался глухой голос Паца из-за забрала. — Он сам и есть монстр!

Первым делом, распрямившись, я отправил «холодильник» в обратный полет и сшиб обалдевшего от такого развития событий Гольшанского снова на пол. И сам рванул следом за своим метательным снарядом, прыгнул на него, придавливая князя еще и своим весом, а потом одной рукой (когтистой чешуйчатой лапой) ухватил его за курчавые волосы, а второй — отчекрыжил ему башку к бесовой матери. Кровь полилась настоящим фонтаном! Мной владело странное спокойствие, то самое, которое давало право дракону именоваться «хладнокровной тварью».

Грохочущую поступь рыцаря-Паца я встетил потоком огня изо рта — и не прогадал! Доспехи не были герметичны, и хоть сами и не пострадали в драконьем пламени, но жупан, кунтуш, кушак и желтые сапоги под латами загорелись, причиняя Доминику Пацу невыносимые страдания. Он заметался по серверной, дымясь из всех щелей и проклиная меня, себя, Гольшанского и весь мир на четырех языках.

А потом мы схватились с медведем — бес знает, кто такой этот старик, мы познакомиться не успели. Мой враг был крупнее и сильнее, чем ипостась имаго, но я — ловчее, быстрее, крепче! Я чувствовал, как его когти скребут по чешуе, как зубы терзают мое левое плечо, ощущал терпкую вонь лесного зверя — и бил, бил его руками и ногами, старясь добраться до жизненно важных органов, а потом вцепился зубами в шею, добираясь сквозь зловоние и толстую шкуру до артерии…

Грохот и рев стояли адовы, мы убивали друг друга страшно, некрасиво, кроваво… В какой-то момент я вспомнил про крылья, и когда наши со зверем объятья на секунду разомкнулись — жахнул ими навстречу друг другу. Не знаю, как это получилось — чисто интуитивно — но удалось создать что-то вроде воздушной волны. Аж хлопнуло! Акустический удар вышел серьезный, зверь замотал башкой, из ушей у него сочилась кровь… Я ринулся вперед, ударил под ребра — и, чтоб меня, вырвал у чудища сердце!

— А-А-А-А-А!!! — заорал я от избытка чувств. — АГА!!! У, ГАДЫ!!! ПОИМЕЛ Я ВАС!

Одному оторвал башку, второго подпалил, третьему вырвал сердце! А? Мрази грязные, хотели меня поиметь, я сам их поимел! Я тут самый страшный!

— Не так быстро, демон, — сказал женщина, которая все это время стояла возле окна.

А потом — вжух! — и мы оказались в Чертогах Разума.

Гоша аплодировал, Пепел аж лапами сучил от удовольствия, и хвост его стучал по каменным плитам как у разыгравшейся собаки. А у меня руки были по локоть в крови, и весь щегольский костюм, в котором я обычно являлся для встречи с самим собой внутри собственного рассудка, сейчас являл сплошные лохмотья. С бороды тоже капала кровь.

Дамочка эта внезапно предстала в образе эдакой великосветской леди викторианской эпохи — шикарное пышное платье со сдержанным декольте, шляпка, вуаль и вот это вот все.

— Ой, — сказала она. — А как же…

— А вы, мадам, менталистка? — поинтересовался Гоша. — А мы менталистов дальше предбанника не пускаем. Давеча Феодор Иоаннович заглядывал — мы его тоже тут принимали.

— К-к-к-какой Феодор Иоаннович? — насторожилась дама.

— Шеф нашего Поискового батальона, — Гоша принялся закатывать рукава на форменном оливковом кителе.

— Но я не…

— Не планировали с ним сталкиваться? Так и не столкнетесь… Вон, Пепел вертиком хвостит и облизом языкает, ища кого бы пожрать, — он кивнул в сторону дракона, а тот радостно закивал.

— ДАВАЙ ЕЕ И ПРАВДА СОЖРЕМ! — предложил Пепел.

— Как можно? — я закончил вытирать кровь с бороды. — Перед вами дама. Жрать дам — дурной тон. Это некультурно. Да еще и незнакомых! А вдруг она заразная? Может у нее вши или лишай какой-нибудь? Как вас, кстати, по имени-отчеству, сударыня?

— Ольга Евгеньевна я! — дамочка пребывала в состоянии шока. — Заславская! А вы — дракон? Какой кошмар… Знала бы я, никогда бы не ввязалась…

— Немножко того, немножко этого, немножко еще чего-то… — пошевелил окровавленными пальцами в воздухе я. — Тут в чем суть-то, Ольга Евгеньевна… Мне женщин убивать противно, я вообще не очень подобные занятия люблю — убийства эти все, кровищу… Я детей люблю, а еще — историю, политологию, социологию и философию. Но проигнорировать факт вашего участия в этом… Э-э-э-э, скажем, комплоте… Вот этого проигнорировать я не могу.

— Комплот, Гос-с-споди! — закатил глаза Гоша. — Откуда ты выкапываешь эту старинную дичь?

— Чем я могу быть полезна? — Заславская (если ее и вправду так звали) сложила руки на груди и напряженно смотрела на меня. На каждого из нас.

—