Господин следователь 10 - Евгений Васильевич Шалашов

— Спит он, — испуганно ответила женщина, кивая на комнату.

В комнате кровать, под образами стол, лавки вдоль стен. Пара сундуков, а еще наличествует шкаф.

На кровати, мордой вниз храпит мужик. Судя по запаху — принял вчера крепко.

А у женщины руки красные, мокрые, передник тоже сырой. Интересно, что это она стирала? Или застирывала?

Городовые прошли прямо в комнату и принялись трясти спавшего.

— Кузьма, вставай, разговор есть.

Пряхин вставать не хотел — да и кто захочет? Спиридон, без лишних церемоний содрал со столяра одеяло, потом хмыкнул:

— Ваше высокоблагородие, гляньте.

Чего там глядеть? А, понял — у Кузьмы, спавшего в исподнем, на спине небольшое пятно. Вроде, как багровое. Крови, стало быть, много было, если прошла сквозь верхнюю одежду.

Эх, Кузьма-Кузьма, такое имя позоришь!

— Поднимайте, — приказал я, а сам, отодвинув женщину, прошел в кухонный закуток.

Как я и думал — на скамеечке, возле устья, корыто с горячей водой, стиральная доска, а еще — мокрая мужская рубаха.

— Рубаха у Кузьмы испачкалась, стирала, — пролепетала женщина.

— Голубушка, ну кто же кровь горячей водой отстирывает? — вздохнул я, вытаскивая рубаху из корыта. — Ее вначале нужно в холодную воду замочить — часика на три, желательно с мылом. Еще солью хорошо кровь сводить.

Рубаха мокрая, но пятно изрядное — не отстиралось.

Рядом со скамеечкой, на которой стоит корыто, валяется донельзя грязный пиджак. Подняв его, хмыкнул — кроме грязи, на пиджаке еще и кровь. А спина настолько промокла, что непонятно — есть ли смысл стирать? Не проще ли сразу выкинуть?

Но я его выбрасывать не стану, а заберу с собой. Рубаху брать? Пожалуй, нет. В качестве улики мне и пиджака хватит, а рубаха мокрая — не потащу. Но где самое главное?

— А где покойник?

— Какой покойник? — заюлила женщина. — Покойника не было.

— Ясно, — не стал я спорить. — Не было покойника, нам его и не надо. И кровь на одежде невесть откуда взялась. Ничего, еще и не то бывает. Что же ты, гражданочка, глупость такую сделала? Мертвеца из сарая утащила, мужнину одежду сразу стирать ринулась? А на замачивание времени не было. Надо было ее либо выкинуть, либо закопать. Что же тебя жадность-то обуяла?

Откуда вылезло слово «гражданочка»? А ведь уже и не в первый раз. Наверняка из какого-нибудь советского фильма. Глеб Жеглов или Володя Шарапов его не произносили?

— Мужик у меня испачкался — в грязь упал, стирала я, — уперлась женщина. — А как не стирать — выбрасывать придется, а рубаха, и пижнак — все выходное. И про покойника ничего не знаю.

Испуг прошел, уже не лепечет — говорит уверенно. В несознанку пошла, словно арестантка со стажем.

Подхватив женщину под руку, вышел вместе с ней в комнату. Кузьма уже сидел на кровати, но соображал плохо.

— Кузьма, а ты на хрена Леху Трубникова пришил? — спросил я, потом поправился: — Убивать-то было зачем?

Что за Трубников? Какой-такой Леха?

Пряхин, спросонок, да еще и с перепоя, тоже не понял — кто такой Трубников?

— Никакого Леху не убивал, — растерянно ответил Кузьма.

— А кого убил? Президента Кеннеди? Сколько покойников за тобой? Двое или больше? Больше двух — пожизненные каторжные работы.

— Какого Кеннедя? Каких-таких двух? — вытаращился Пряхин. — Я только Петьку Воронина зарезал, вот и все.

— Ну ты дурак! — выругала супруга мужа. — Кто же тебя за язык тянул?

Ишь ты, интересная женщина. Но ты, голубушка — не Манька Облигация, и на понт я тебя брать не стану.

— Петька тоже столяр, он на другом конце улицы живет, — сообщил Смирнов.

— Коллега, значит, — кивнул я, потом повернулся к женщине: — Зря ты, голубушка, мужа попрекаешь. И почему он дурак?

Супруга убийцы, а заодно и сообщница, помалкивала, а я, расхаживая по комнате, продолжил:

— Клавдия, судя по всему, ты женщина неглупая. И мужика своего любишь, пытаешься его от каторги спасти. Если бы вы в лесу жили, или в степи — все бы сошло. А теперь давай немножко порассуждаем… Готова?

— М-мм, — выдавила из себя женщина.

— Как я уже понял, супруг твой убил Петьку Воронина — это факт. У нас и свидетель есть, который видел, как Кузьма тело в сарай тащил…

— Сучка старая, все-то увидит, — фыркнула Клавдия. — А я к ней всегда с добром.

— Не она, так кто бы другой увидел, — хмыкнул я. — Я же сказал — не в лесу живете. Свидетели всегда есть и будут. Значит, свидетель — это еще один факт. Третий — одежда, которую ты пытаешься застирать. Стало быть — убийство было, дело за малым — жмурика отыскать.

При слове «жмурик» запереглядывались все присутствующие. Ну, ладно, гражданские, а разве нашим городовым я этот термин не говорил? Зато теперь знают.

— А теперь, умная женщина, слушай дальше. Муж твой покойника в сарай утащил, ты решила, что место не слишком надежное — стоят у всех на виду, ворота настежь. Не ровен час, детишки наткнутся или соседи увидят. Верно? Значит, ты покойника перепрятала. Может, по твоему разумению, спрятала хорошо. Но, сама понимаешь, тело — не иголка. Вопрос — как скоро его отыщут? Далеко ты труп не могла унести — на себе перла, да?

— На себе, — не стала женщина спорить.

— Ишь, сколько в тебе силушки-то! — восхитился я, потом слегка сбавил тон: — Но все равно, ты у нас не богатырша, далеко утащить не смогла. Сколько в Петьке веса? Пуда четыре? Пять? И не мешок это — тащить тяжело, неудобно. Значит, максимум — полверсты. До Ягорбы тут с версту, а коли даже и утопила — всплывет. Так и топить-то тебе когда было? Вон, ты уже и мужа раздела, спать уложила, воду согрела, стирать стала. Так что, саженей сто, не больше. Так что, я сейчас всю полицию подниму, а ее не хватит — так еще сторожей возьму, дворников. Собак возьмем — а те след отыщут. (Каких собак? Снова с этим монстром я связываться не стану!) Думаю, через пару часов отыщем. Так что, лучше сама скажи — куда Петьку засунула? Врать я тебе не буду — мол, правду скажи, тогда ничего не будет. Будет. Но будет меньше, нежели после того, как