Шурик 1970. Книга 2 - Петр Алмазный

— Ну, в общем-то да, идея моя, но…

— Ладно, ладно, расскажешь еще, — сказал министр, откровенно любуясь Букашкой. — Лебедку так с собой в салоне возить и собираешься?

— В принципе, можно встроить вместо переднего бампера, только эта модель не для этого. На грязищу не рассчитана, — признался я.

— Так ведь справилась! Своими глазами видел! Сказал бы кто — не поверил. Батареи на крыше солнечные?

Я кивнул.

— Солнца у нас маловато. Но для южных республик будет самое то! Эх, и хороша ж машинка! Дай-ка я тебя обниму.

И министр обнял меня, как Петр Первый отличившегося гардемарина. Целовать не стал. Повернулся в сторону второй подъехавшей УАЗки. Из нее выходили люди в форме. Судя по звездам на погонах — большие чины.

— Ладно, инженер Тимофеев, иди, сейчас тебя военные пытать будут. А машина твоя хорошая. Маленькая, но хорошая. Так я Леониду Ильичу и доложу!

Почему-то «пытали» меня военные — танкисты. По крайней мере в петлицах у полковников были маленькие золотистые танчики. Меня посадили в УАЗик, долго везли по ухабам, и привезли к бункеру. Реально к бетонному бункеру, врытому в землю. Снаружи виднелись лишь узкое смотровое окошко и окуляры перископов.

За нами приехал тягач с Букашкой, установленной на платформе. Ярко красная на фоне всего этого хаки выглядела машинка здесь совсем несуразно. И зачем они ее сюда притащили? Они что, собираются расстреливать мою маленькую Букашку из пушек? Или вот с этой зенитки?

Действительно, перед бункером была установлена такая фигня с двумя стволами, торчащими в небо. Около нее стоял часовой с автоматом, который при виде полковников вытянулся по стойке смирно.

К счастью, ничего такого здесь не замышлялось, меня провели в бункер, где обнаружилось довольно просторное помещение с картами и картинами на стенах. На картинах были танки не очень мне знакомые, впрочем, юркий лейтенант с красной повязкой «Дежурной» тут же закрыл изображения и карты специальными занавесками. Указал на стул, сказал: «Ждите» и убыл.

Глава 18. Дроны из сорок первого

Ждал я недолго. Минут через пять в стене открылась незаметная дверь, в помещение вошел генерал с тремя большими звездами на погонах. Я из уважения встал.

— Генерал-полковник Зайцев, — представился генерал, приложив руку к фуражке. Впрочем, фуражку тут же снял и положил на стол, обнажив совершенно седые густые пряди. Крепко пожал мне руку, посмотрел внимательно мне в лицо.

— Знаешь, на сколько минут современного боя рассчитан танк? — неожиданно спросил генерал.

Я точно не знал. Предположил:

— Минут на пять?

Генерал посмотрел на меня… не то что удивленно, но как-то с интересом.

— Служил?

— Учился. В политехе.

— А, военная кафедра… Нет? Ну да, очки. По зрению откосил, да?

— Ничего я не откосил, — обиделся я и вдруг прикусил язык. Вспомнил, что там в своем времени я реально «откосил» от армии по зрению. Нет, на вполне законных основаниях, ибо без линз не видел почти ни хрена. Но в линзах-то видел. А в военкомат на медкомиссию пришел без линз, в очках с толстенными стеклами.

Но генерал досадную для меня тему не продолжил, повернулся, прошелся вдоль узкой щели окна.

— Во время Великой Отечественной нам, танкистам, досталось. Официально не озвучивалось, но учет велся. Негласно. Эх, и полегло нашего брата. Большей частью — погорело. Для одного человека—трагедия, в масштабах страны — статистика, да? Запоминай, среднее время жизни танка в бою — при атаке 7 минут, а при обороне 15 минут. Под Прохоровкой было меньше, на Зеелах при атаке — вообще почти ничего. Но ведь прорвали, победили! Сейчас при лобовой танковой атаке с учетом средств разминирования — 3 минуты. Ты думаешь, зачем мы в ГДР столько танков навезли? Чтобы в случае чего — до Ла-Манша хватило. Соображаешь?

Я сообразил. Прикинул в голове расстояние от Лейпцига до порта Кале и сообразил.

— Танк — единица мобильная, но тоже нуждается в обеспечении, — продолжил генерал. — Топливо в основном, ремонт. А тут — электричество. Хотя… Слышал что-нибудь про Пашу Ангелину? А про Дарью Гармаш? Женщины — на трактор! А трактора-то были — электрические! А про ДЭТ слышал? Дизель-электрический трактор. Дизель крутит электродвигатель, тот двигает машину. Всего управления — один рычаг да одна педаль. Пару танков сделали на его базе. Хорошие танки, только не ездят. Ломаются. На твоих батареях танк поедет?

Я подумал и отрицательно мотнул головой.

— Вот то-то и оно, — генерал пригладил седые волосы, кивнул мне на стул и сам сел рядом. — Ты, говорят, с детишками занимаешься?

— Станция юных техников. При АЗЛК.

— Это хорошо, это нужно, — снова кивнул генерал. — Я вот хочу тебе одну историю рассказать. Мало кому рассказывал, но ты поймешь. Должен понять.

Генерал сделал паузу, многозначительно глянул на дежурного. Тот словно ждал, метнулся куда-то по лестнице, очень скоро вернулся с подносом. На подносе — беленькая в графинчике, черный хлеб бородинский на тарелочке и шпротинки, посыпанные лучком, на блюдце. И две рюмки на бумажной салфетке.

Генерал взялся за графинчик, я прикрыл свою рюмку ладонью.

— За рулем.

Генерал не настаивал и мне не налил. Сам выпил рюмку, закусил шпроткой, продолжил:

— В сорок первом было, в ноябре, под Москвой, на Истре. Я на БТ служил механиком-водителем. Слышал про такой танк? БТ-7. Хороший танк, быстрый, только броня слабая. Горел быстро. Я сам в БТ два раза горел. Из-под Смоленска до Москвы пока отступали, три машины поменял и два экипажа. Эх, какие ребята были! Так от Днепра до Истры и докатились. Куда уж дальше? За спиной — Москва. Бросили нас, наш батальон на усиление полка рабочего ополчения на берегу Истринского водохранилища. Ополчение — одно слово, что солдаты, кто в тулупе и ушанке, а кто в пальто и в шляпе. С винтовками еще при царе выпущенными. Но все на нас с надеждой смотрели, капониры под нас в мерзлой земле долбили. Ведь отдельный танковый батальон! А в батальоне том четыре машины остались: один КВ первый, еще с финской остался, две тридцатьчетверки и я