Апостол Кармы - Максим Злобин

— Хватит! — рявкнула баронесса и вывернулась из захвата. — Если честно, то мне всё это не нравится. В чём подвох?

— Подвоха нет. Вы формируете положительный образ нашей «конторы» в СМИ, а взамен почти всегда имеете материал для своих репортажей. Но это лишь верхушка айсберга. Как думаете, что скажет ваш отец, если узнает, что его грешная дочурка встала на путь исправления и трудится в отделе, который курирует лично Его Величество?

Насчёт последнего приврал, да… а вот остальное вроде честно.

— Ещё и работать не надо, — выложил я на стол последний козырь. — Мы с господином Панкратовым сами себе прекрасные политтехнологи и потому в состоянии написать текст, который ваша прекрасная головушка произнесёт на камеру.

— Каковы мои гарантии? — Варвара Викторовна подозрительно сощурилась, забылась и машинально отхлебнула из кружки. — Фу! — передёрнула плечиками и уставилась на Панкратова. — Да как вы это пьёте?

— Гарантии, — повторил я. — Официальное трудоустройство. Как только наш юрист закончит с уставом, мы впишем вас в сотрудники «конторы». И как только мы раскроем какое-нибудь действительно громкое дело… а рано или поздно мы его обязательно раскроем… так вот! Когда это произойдёт, я лично напишу характеристику для вашего отца. Ну так что? Идёт?

Думала Успенская недолго. Однако под конец всё равно не удержалась от ремарки:

— Но мы не друзья!

— Как скажете, Варвара Викторовна, — кивнул я. — Как скажете…

* * *

В конце июля досидеть до «смеркалось» довольно сложно, а потому скажу «вечерело». Воздух мягче, свет приятней, а музыка звонче. И непрошедшая молодость ощущается с какой-то особенной благодарностью. Благодарностью кому? Да чёрт его знает. Но в моём случае, наверное, Карме.

— … благодаря господину Домогацкому, — пробубнил я, набивая текст, и пригубил пива прямо из бутылки. — Нормально?

— «Благодаря ОПЛОШНОСТИ господина Домогацкого», — подсказал Панкратов. — Лучше пиши так. А то подумают ещё, что мы чиновников выгораживаем.

— Точно.

— У тебя ноутбук от мангала не оплавится? — спросил Михаил Михайлович и перевернул шашлыки.

— Не-не, нормально, — ответил я и продолжил печатать.

А вокруг шумел обещанный корпоратив. Душевно, весело, однако не без подводных камней. К моему немалому удивлению, у «сбора команды» оказалась и обратная сторона медали. Которая потихонечку начала раскрываться прямо сейчас.

И кто бы мог подумать, что первый конфликт внутри «конторы» случится между Шапочкой и Брюлловым?

Чудак айтишник увидел в чудаке таксисте родную душу. Подошёл. С ровного места завёл разговор о компьютерных играх. Затем начал хвастаться каким-то приложением собственного сочинения, буквально заставляя Шапочку пялиться в телефон, а нарвался на тотальное обесценивание.

— Ну игра, — пожал плечами Шапочка. — Ну и что?

— Пятьдесят тысяч уникальных пользователей в день. Как только я до конца проработаю способ монетизации, который сохранял бы игровой баланс между обычными игроками и донатерами, то…

— Ой да хватит уже про эти картинки, а⁈ — взорвался Виталя. — Ты посмотри какая красота вокруг!

Андрей возразил, мол, это не просто картинки. Шапочка заявил, что просто. Тон повысился. В какой-то момент мне показалось, что парни вот-вот перейдут к неприкрытой взаимной неприязни или того хуже, но в итоге Виталя прожал свою правду.

Сказал:

— Я из тебя человека сделаю! — и повёл Брюллова щупать воду.

Никакие возражения при этом слушать не хотел. Объяснять зачем именно им щупать воду тем более. Но как итог — ребята сидели на пирсе, свесив ноги в реку, махали проплывающим мимо лодкам и пили пиво. Брюллов — крафтовое со вкусом борща, а Шапочка «какое-нибудь, какое будет, главное чтобы местное».

Тем временем ещё одна драма развивалась между нашими прекрасными дамами. Успенской-Меренберг категорически не нравилось, как Ксюша выглядит в кадре.

— Ох и чудны крестьянские дети, — серией фейспалмов, Варвара уже стёрла с себя всю косметику. — Ну как ты стоишь? Ну чего ты сутулишься?

— Я стесняюсь.

— А чего ты стесняешься-то? Было бы чего стесняться… Нет! Слушай! Мне, конечно, очень приятно, что на твоём фоне я выгляжу ещё лучше, но всё-таки… Ну-ка сними очки!

— Эй!

— И кофту эту свою безразмерную снимай…

— Варвара! Что ты делаешь⁈

— Снимай, говорю! Я из тебя человека сделаю! Ты… ты только посмотри, какие у тебя сиськи!

— Варвара…

— Я за такие пятьсот тысяч отдала, а тебе бесплатно достались!

После этих слов Панкратов тяжко вздохнул, достал из кармана тысячную купюру и передал мне.

— Всё честно, Михал Михалыч, — сказал я. — Никто вас спорить не заставлял.

— Ох и тяжко мне с вами придётся, — продолжила тем временем Успенская-Меренберг. — Ну хоть Каринский аристократ, а иначе совсем беда была бы. Ну-ка стой ровно! Улыбайся! Улыбайся, я тебе говорю!

— Я улыбаюсь!

— Лучше улыбайся! Вот так, да! Зафиксировали! Добрый вечер, дорогие телезрители, с вами Первый Переславский. Меня зовут Варвара Успенская-Меренберг и я веду свой репортаж из…

— Ой, а можно вас об услуге попросить?

— А-ааа-а-ааай!

Никто даже не заметил, как Шапочка бросил Брюллова в одиночестве и оказался рядом с девушками.

— Чего тебе, чудила?

— Вы же на телевидении работаете, да?

— Да.

— На Первом Переславском, да?

— Да.

— А можно вас попросить добыть мне автограф клоуна Куньки и принцессы Пирожок? Мне было бы очень приятно. Дело в том, что я буквально вырос на их передаче.

— Ты… Ты что, дурак совсем? Это шоу уже пять лет как закрылось!

— Правда?

— Кривда! Ты мне ради этого дубль запорол⁈

— А где же теперь работает клоун Кунька?

— Ты нормальный вообще⁈

Тут я не смог не заметить лукавую улыбку Панкратова. И, кажется, даже понял к чему она.

— Как будто бы есть что-то в этом цирке, вы не находите? — спросил я.

— Определённо есть.

— Ребят! — крикнул я прежде, чем баронесса Успенская-Меренберг начала выцарапывать Шапочке глаза. — Бросайте всё, идите сюда! Предлагаю выпить за нас! За «контору по борьбе с лихоимством»!

И вечер прошёл восхитительно…

* * *

Вечер прошёл восхитительно, а вот следующее моё утро началось с покушения. Почти сразу же. Как был в одних трусах я спустился вниз к холодильнику, залез в него в поисках специально припасённой газировки и тут…

Тут-то на меня и напали.

— А-аааа!!! — раздался боевой рёв.

Лишь чудом я успел накастовать ледяной щит и принять на него удар швабры. Не могу сказать, что били сильно, но после этого сразу же начали остервенело дёргать — это мокрая тряпка намертво пристала ко льду.

Атаковать в ответ я не стал, потому что… Ну да! Потому что странно было бы моментально аннигилировать человека за то, что он замахнулся на меня шваброй.

— Вы кто⁈ — крикнул я, осторожно выглянув из-за щита.

— Это ты кто⁈