По праву крови - Кирилл Малышев

– Что… что мне д-делать? Я не знаю языка, – пролепетал он.

– Великий хан хочет, чтобы ты наполнил его кубок, – пояснил переводчик, длинным, тонким пальцем указав на золотые кувшины радонской работы, поблёскивающие неподалёку.

Княжич, втянув голову в плечи, побрёл к ним.

В зале снова заиграла музыка, смолкшая при его появлении. Грузные мужчины и женщины пустились в пляс, тяжело ударяя сапогами по доскам настила. Ханатские танцы выглядели диковинно: люди прыгали, гулко приземляясь на пол, переступали с ноги на ногу, топали каблуками. Их движения не были изящными, они больше напоминали повадки диких лесных зверей, чем танец. Пол под ногами пляшущих ходил ходуном.

Добравшись до сосудов, мальчик наполнил кубок кроваво-красным вином и, уворачиваясь от веселящихся степняков, вернулся к хану. Поклонившись, передал владыке Степи драгоценную чашу.

– Харет барык! – проклокотал Угулдай и, залпом осушив сосуд, снова протянул его Ярополку.

Княжич, склонив голову, вновь направился за вином, лавируя между танцующими. Наполнив чашу, он сделал несколько аккуратных шагов обратно, стараясь не расплескать рубиновый напиток.

Внезапно чей-то локоть ударил его в плечо. Ярополк пошатнулся, и, не удержав равновесия на подпрыгивающих досках, упал, выронив кубок. Вино хлынуло на пол, алым потоком растекаясь по настилу и просачиваясь в щели.

«Разозлишь хана – он может передумать», – с ужасом вспомнил мальчик слова Тулуская.

Княжич затравленно взглянул на повелителя – тот был увлечён разговором с приближёнными.

Едва дыша, парнишка медленно поднялся на четвереньки и пополз в толпу резвящихся ханатов, высматривая, куда укатилась драгоценная чаша. Он старался уворачиваться от тяжёлых сапог, но всё же получил несколько болезненных ударов в рёбра от не замечающих его степняков.

Наконец золотой кубок оказался в пределах досягаемости. Ярополк протянул руку и поднял её.

Вдруг его взгляд зацепился за что-то внизу. Под прогибающимися от веса толпы половицами мелькнул странный отблеск.

«Кто-то уронил украшение?», – подумал мальчик.

Княжич наклонился ближе, всматриваясь в широкую щель между наспех сбитыми досками. Пригляделся. И…

В следующий миг кровь застыла у него в жилах.

Оттуда, из темноты подпола, на него смотрели вытаращенные от боли и ужаса глаза Олега.

Осознание происходящего обрушилось на Ярополка, словно тяжёлый удар молота.

Мальчик вскрикнул. Его руки лихорадочно заметались по деревянному настилу. Всё верно – он был уложен прямо поверх тела его брата.

Олег, почти ослепший от боли, всё же заметил его. Княжич попытался что-то сказать, но изо рта с чавкающим звуком брызнула кровь. Грудная клетка княжеского первенца, потомка Изяслава Завоевателя, наследника Радонского княжества, была раздавлена чудовищной массой весело пляшущих на нем людей. Судя по всему, осколки рёбер разорвали лёгкие.

Осознав, что не сможет говорить, он просто беззвучно шевелил губами. Из его почти мёртвых, стеклянных глаз ручьями текли слёзы.

– Нет… – жалобно заскулил Ярополк, ногтями скребя деревянный настил. – Нет…

Он не мог отвести взгляда от щели. Там, в нескольких вершках от его руки, умирал его любимый брат, и мальчик не мог ни помочь, ни утешить, ни хотя бы прикоснуться к его искалеченному телу.

Внезапный удар сапогом в рёбра отбросил княжича в сторону. Он закашлялся. Пытаясь восстановить дыхание, парнишка принялся судорожно глотать воздух широко открытым ртом.

– Мальчик! Великий хан начинает гневаться! – раздался визгливый голос Тулуская.

Ярополк смахнул слёзы грязным рукавом и медленно поднялся. Держась за ушибленные рёбра, он вернулся к сосудам. Будто в забытьи, наполнил кубок и, не видя ничего вокруг, побрёл к трону. Он никак не мог прийти в себя. В памяти всё ещё стояли неподвижные, лишённые жизни глаза брата.

По пунцовым щекам парнишки текли слёзы, разбитый нос кровоточил, а с подбородка капала влага. Но теперь княжич не чувствовал ни вывиха в плече, ни боли от ударов.

Хан осушил кубок и, замахнувшись, тяжело стукнул Ярополка его основанием в висок. От удара мальчик отлетел на несколько шагов, едва не упав с края настила.

В глазах потемнело. Лишь усилием воли он сумел удержать себя в сознании.

– Больше не заставляй Великого хана ждать, жалкая вошь!

Зал разразился хохотом.

Приближённые, желая угодить своему владыке, загалдели, подбадривая и подначивая его. Они улюлюкали, указывая на распростёртого на полу княжича.

– Налифь миш керем! – вновь проклокотал Угулдай.

Сил подняться не было. Кое-как встав на четвереньки, Ярополк пополз к ногам повелителя. Хан, упёршись в приблизившегося мальчика сапогом, с силой оттолкнул его обратно. Парнишка кубарем покатился к краю помоста.

Угулдай весело расхохотался. Жалкий вид беспомощного слуги забавлял его. Приближённые тоже покатились со смеху, восхищаясь необычайным остроумием повелителя.

– Налифь миш керем!

Ярополк снова пополз, медленно поднялся на дрожащих ногах и, двумя руками взял кубок, который теперь казался свинцовым, неподъёмным. Шаркающей походкой направился к сосудам с вином.

Снова проходя через толпу беснующихся ханатов, он остановился и осторожно опустился на колени, посмотрев вниз.

Сердце его сжалось.

Там, под настилом, неподвижно лежал Олег. Глаза его были широко распахнуты, подбородок залит кровью, струившейся из приоткрытых губ.

Он был мёртв.

В застывших зрачках отражалось искривлённое ужасом лицо младшего княжича.

– Пусть Владыка примет тебя, любимый брат… – глотая слёзы, прошептал Ярополк, прикрыв веки.

Больше мальчик был не в силах смотреть в щель между досками. Поднявшись, он продолжил путь.

***

Ночь длилась мучительно долго.

Ярополк подавал вино и еду, терпел пинки, удары и смех. Он потерял ощущение времени и, спроси его кто-нибудь, день сейчас или ночь, – он не смог бы ответить.

Несколько раз сам Угулдай поднимался, чтобы размять кости, и плясал свои дикие танцы прямо на теле Олега. Он знал, что находится под досками. Это не было случайностью. Хан намеренно вставал именно туда, где лежал княжич, своим огромным весом превращая тело наследника Радонского княжества в бесформенную массу.

Ярополк больше не плакал. В нём не осталось слёз. Сознание отказывалось воспринимать происходящее.

Теперь он не думал, что ему повезло, что смерть миновала его. В глубине души княжич смирился. Он знал, что живым отсюда не уйдёт. Его будут бить, пока не проломят череп очередным ударом кулака или тяжёлым кубком. Неважно – случится это сегодня или через неделю.

Решение хана не было милостью. Оно было жестокой забавой. Удовольствие, растянутое на часы, – возможность подольше глумиться над братом чужака, посмевшего оскорбить владыку Степи. Развлечение для себя и предостережение для пирующих гостей.

Бесконечная ночь текла своим чередом, пока вдруг музыка не смолкла.

Ярополк стоял на коленях – стоять иначе ему не дозволялось – у края помоста, куда его отослал Тулускай. Мальчик затравленно огляделся, пытаясь понять, что происходит, не собираются ли