Фантастика 2025-97 - Владимир Георгиевич Босин

не мало. Если, конечно, он заработает. И в этом клубе для постоянных его членов будет доступ к нашим тренировочным помещениям. Они, как бы станут соучастниками и фанатами нашей школы. Они не просто будут сидеть в зале на наших боях, но и будут болеть за любимчиков на тренировках. А они появятся. У нас две большие группы местных подростков. С ними занимаются члены нашей команды, по очереди. Недостатка в желающих стать знаменитым борцом нет.

Сегодня особый вечер. У моей любовницы много имён. Она урожденная Вирджиния Елизавета Луиза Карлотта Антуанетта Тереза Мария Ольдоини. Для меня просто Джина. Так вот, она пригласила меня на свою фотосессию. Не знал, что уже есть фотографы. Оказывается, что Франция в этом плане впереди планеты всей. И сегодня мы едем в мастерскую фотографа императорского двора мэтра Пьера-Луи Пьерсона.

Если честно, я измучался ждать. В помещении жарко и душно, горят газовые светильники для подсветки. А пока графиня увлечённо позирует, я маюсь дурью. К концу мероприятия у меня разболелась голова и я вышел на свежий воздух.

— Милый, спасибо за терпение. Мы закончили, а сейчас едем гулять и развлекаться, — меня привезли в загородный дворец, где я очутился среди танцующей и отдыхающей публики. Впервые графиня осмелилась показать меня обществу. Правда с её помощью одеваюсь я согласно моде. Фрак и брюки чёрного цвета были пошиты у известного мастера. Белоснежный жилет и всё это великолепие подчёркивал шейный платок, украшенный золотой скрепкой. Лацканы фрака из шёлка — весь комплект является классикой. Хотя немало народу одеты в неяркие цвета.

Проблема вылезла быстро. После того, как меня выгуляли и познакомили с самыми лучшими подругами, настало время танцев. И тут выяснилось, что я кроме вальса ни на что больше не способен. Да и вальс весьма корявый.

— Ничего, милый. Я тобой займусь, — Джина многозначительно посмотрела на меня и прижалась потеснее. Это мимо прошла стайка хихикающих дам. А итальянская графиня таким образом заявила на меня свои права.

С этого вечера и начались мои мучения. Эта садистка наняла мне самых лучших учителей. Если вы думаете, что мы ограничились только салонными танцами — вы сильно ошибаетесь. Меня начали учить этикету, правилам поведения за столом и манерам в приличном обществе. Против уроков фехтования и выездки я выставил встречный ультиматум. Она учит русский язык. Джина улыбнулась и последние дисциплины были пока отложены.

А у Жана появилась девушка. Дениз из семьи разбогатевшего на торговле табаком лавочника. Я не знаю, где Жан её подцепил. Но дышит он к ней явно неровно. А вот она посматривает на меня. Мы встретились только раз, у нас дома. Простодушный Жан пожимает её ручку, а она мне глазки строит. В следующий раз, когда Жан известил, что у нас будут гости, я поторопился слинять:

— Извини дружище, без меня. У меня этот вечер уже занят.

— Опять к своей графине побежишь, — это Мари вынырнула из соседней комнаты. Она любит меня подкалывать, когда я чищу пёрышки, собираясь на свиданку. Но при этом делает это не зло, а как ребёнок. Её словно магнитом тянет к этим всем балам и дворцам. Поэтому я с улыбкой делюсь с ней информацией общего назначения. За несколько месяцев, что мы живём вместе, девушка стала мне как сестра. Любопытная и немного язвительная, но добрая. Её вспышки злобы прошли, как рукой сняло. И это не может не радовать.

Как-то мы взяли наёмный фиакр и повезли девушку в Булонский лес. Так вот она неловко зацепилась ногой и мне пришлось её подхватить на руки. И так получилось, что я понёс её и дальше. Девушка весила как пёрышко. И она откинула голову к небу и стала напевать какую-то песенку. А я стал кружить её в танце. Опомнились мы, когда остались одни. Жан увлечён своей Дениз, а про сестру позабыл. А мне стало неудобно. Наверное, девушка устала, её тело расслабилось и она закрыла глаза. И вот так обняв меня за шею будто заснула. Я постоял несколько минут, а потом нашёл поваленное дерево и присел на ствол. Так и держал это маленькое тельце, боясь пошевелиться. Я смотрел на почти прозрачную кожу, на подрагивающие крылья носа, на тени под глазами. На тонюсенькие пальцы рук и почувствовал нежность к этой женщине-девочке. Ведь она моя ровесница, а смотрится подростком без первичных половых признаков. Не знаю сколько прошло времени, мои руки заняты, думаю минут сорок я просидел на бревне, боясь пошевелиться. А потом Мари внезапно открыла глаза. В них отразилось небо и её эмоции. Девушка неверяще смотрит на меня, и я понял, что надо её вернуть на место. А когда приехав домой, мы расходились по комнатам, она вдруг притянула меня за шею и клюнула губами в щёку. Но так, как дочь целует отца, — спасибо, ты хороший.

А потом я лежал в кровати и вспоминал сегодняшний день. Чёрт, ну почему она не родилась лет на сто пятьдесят позже. Её бы поставили на ноги и дали возможность нормально жить. С её симпатичным личиком девушка легко нашла бы свою половинку. А так она полностью зависит от брата. Ну и ещё получается от меня.

А через неделю я уговорил Джин пригласить мою новую подружку. В этот вечер графиня давала малый прём. Были только самые-самые. Человек двадцать. Но главное, была музыка и танцы. Мари сидела в специальном кресле и ей так задрапировали ноги, что казалось, что она просто присела отдохнуть. На ней новое нежно-розового цвета платье, отлично подходящее к её глазам.

На сей раз я не ударил лицом в грязь. Мы станцевали с хозяйкой дома котильон и мазурку. А потом возглавили полонез. Я только косился в сторону окна, где оставил Мари. Но вроде с нею всё в порядке. Тем более, что рядом торчит служанка.

— Смотри-ка, а твоя подружка пользуется успехом, — и в самом деле к ней подошёл молодой человек и галантно поклонился.

— А кто это?

— Не переживай. Это виконт Марсель де Виньякур. Младший сын графа де Виньякура. Известный книгочей и страшно нелюдим. Поражаюсь, что он заинтересовался твоей подружкой. Все думают, что парень собрался жениться на своих книгах.

На всякий случай по окончанию танца я заторопился к Мари:

— Мишель, послушай, что говорит Марсель, — я не особо слушал о чём он говорил. Девушка в данный момент возбуждена и горячится. Но бедная девочка,