Фантастика 2025-71 - Надежда Валентиновна Первухина

на него, то на эти записи натурально выпученными глазами. Слушать слушал. И… уплывал. Он и считать нормально не умел. Только до десяти. А тут — такое…

— Содержание железа в лимоните… хм… сколько же там? Ты, случаем не помнишь? — спросил Неждан у седого.

Тот молча и весьма энергично замотал головой. Судя по всему, он и о лимоните первый раз слышал.

— От двадцати до сорока процентов… кажется, — задумчиво произнес парень. — Но в кричном горне редко больше десяти получается взять. Хм…

— Ты сейчас с кем разговариваешь? — осторожно спросил Вернидуб.

— А? — откликнулся Неждан, словно выплывая из своих мыслей.

— Ты сейчас со мной говорил?

— А тут разве есть кто-то еще? — оглянулся он. — Что-то не так?

— У тебя взгляд стал странный и ты словно куда-то провалился. Знаки какие-то на земле начал черкать. Да говорить будто с кем-то иным про совершенно непонятные вещи.

Парень замер, внимательно глядя ему в глаза.

Отвлекся.

Увлекся.

И вот, снова создал ненужный мистический прецедент. Вон — судя по виду и взгляду седого, тому какая-то чертовщина почудилась снова.

— Тебе эти знаки непонятны, что ли? — после затянувшейся паузы, спросил Неждан, прекрасно зная ответ. Но перевести тему требовалось.

— Первый раз их вижу. Что у ромеев, что у эллинов ничего похожего даже не примечал. Хотя они любят знаки всякие малевать везде.

— Это — цифры. Один, два… — начал перечислять их парень, рисуя.

Вернидуб задал уточняющий вопрос.

И понеслось.

Следующие часа три они провели, чиркая всякое на земле. Знакомясь с числами, цифрами и базовыми операциями арифметики.

Ведун, разумеется, почти ничего не запомнил. Но проникся. Особой нужды лично он в подобном счете не испытывал, однако, житейского опыта хватило, чтобы оценить пользу.

Огромную.

Просто невероятную бытовую пользу. Пусть и не частую, и не всем. Во всяком случае для ведунов — вещь бесценная. И весьма нехитрая. Вон — ему показали разок, он взял, да и запомнил… кое-что.

— А слова так тоже можно рисовать?

— Конечно, — кивнул Неждан. — И музыку можно. Но я того не разумею.

— Музыку?

— Разумеется. — произнес он, после чего нарисовал пять горизонтальных линий со значками нот. Ну, тех, что вспомнил. — Это октавы, — потыкал он палочкой. — Это ноты. Там еще какие-то ключи нужны. Но вообще — я об этом почти ничего не понимаю.

— Ха! Не понимаешь?

— Совершенно. — максимально серьезно ответил Неждан. — До, ре, ми, фа, соль, ля, си. Семь нот. Но как их использовать?.. — развел он руками. — Ладно. Мы отвлеклись.

— О нет! Это все очень интересно!

— Думаешь?

— Запись счета и слов — великое дело! Только черкать на земле… как-то… странно. А ежели я хочу записать свой счет и передать его кому али сохранить?

— Так в чем беда? Бери бересту, да черкай по ней. По внутренней стороне. Али по какой дощечке. Ну или камню. Хм. Да даже можно из глины табличку сделать — плоскую такую. Повялить. Записать. Потом высушить и обжечь. На века будет. Что на камне.

— Так просто?

— А чтобы временные записи делать, — словно не услышав его, продолжил Неждан, — можно дощечку сделать да покрыть ее толстым слоем пчелиного воска. Ну и палочкой по нему чиркать. Когда же не надо — затирать. И сызнова.

— Я видел, как эллины записывали свои слова так. — кивнул Вернидуб. — А еще макали во что-то перьями гусиными да ими писали.

— И так можно. — кивнул Неждан. — Тушью или чернилами по бересте, пергаменту, ну, коже то есть, папирусу или даже бумаге.

— О папирусе и бумаге не слышал.

— Не беда. — улыбнулся парень. — Надо будет — покажу и расскажу. Сейчас это все лишено смысла.

— Отчего же?

— Кто, что и для кого будет писать? — еще шире улыбнулся парень. — И как? Мне не известно письма для нас. Тоже письмо ромеев без доделок не пригодно, из-за того у них иная речь, как и у эллинов.

— Записи очень пригодятся по травам, посевам и прочим важным делам. — предельно серьезно произнес Вернидуб. — Всяким, может и нет, но нам, ведунам — очень нужно. Как и счет уметь вести нужно.

— Слово о богах бы еще записать…

И они продолжили болтать, так никуда и не отправившись в тот день. Слишком уж Вернидуб оказался возбужден и увлечен. Да и сам Иван-Неждан.

Сначала ему захотелось просто сделать все привычным манером. Но довольно скоро он обнаружил сильное отличие состава звуков. Из-за чего обычная графика русского языка требовала серьезной доработки.

А еще немного подумав, уткнулся в практику использования. Бумаги с хорошими чернилами еще очень нескоро будет в достатке. Поэтому многие века большинству придется писать на бересте, дереве, камне, глине и так далее. Поэтому сильно мудрить с формой было не желательно.

Из этого же дефицита носителей проистекала и другая проблема. Места-то мало. Посему запись звука двумя и более буквами выглядела чистой воды расточительством. Да чего уж там? Вредительством.

Вот он и думал. С легким ужасом осознавая, что в текущей ситуации может вводить все что угодно.

Вообще.

Даже китайские или египетские иероглифы…

Наступающая же зима весьма располагала к такого рода размышлениям. Короткий световой день. Продолжительное сидение в полуземлянке у горящего огонька.

Не в нарды же время коротать?

— О чем задумался? — спросил Вернидуб Неждана уже вечером, когда они завалились спать.

Парень промолчал.

— Кого ты хочешь обхитрить? Вишь, как дышишь. Не спутать. Не спится, что ли?

— Не спиться. Думки будоражат, — нехотя произнес Неждан. — А тебе?

— Тоже. Все никак не могу успокоиться. Лежу и представляю, что держу в руках то… ту… про что мне так страстно рассказывал?

— Про книгу?

— Да. Точно. Закрываю глаза. И вижу, как держу в руках книгу. А там — все травы описаны. Отчего ни заболей — всякое лечение найдется. Ежели такая у всех ведунов будет… эх…

— Ты как вздохнул тяжко.

— Мать у меня померла совсем молодой. Сначала кашлять начала. Потом гореть. Так и сгинула. А ведун, что в травах ведал, был далеко. Некому подсказать и помочь в ту годину оказалось.

— Всем, мыслишь такую книгу дать? А как же сродство?

— Оно для того, чтобы чувствовать траву. А тут ведь не чувствовать, советам следовать. Мыслю я: любой ведун, ежели бы имел такую книгу, смог бы великую пользу людям приносить. А уж к Перуну его сродство или к Заре — не так и важно.

Неждан улыбнулся.

И промолчал.

А что тут сказать? Накрутил мозги этому уже немолодому человеку. Снова. Вон — заснуть не может.

— Слушай, давай про каких тварей гадких поговорим? Про чудовищ или там мертвецов