Обратный отсчет: Равнина - Токацин

Гедимин следил за аборигенами во все глаза — он хотел увидеть, как проходит сквозь огненный портал вполне материальная кованая броня — но так ничего и не заметил — воины вспыхнули вместе со всеми и так же бесследно исчезли. На вскинутые перья Вепуата тут же сели «трилобиты» — последние минуты они сидели на скале, наблюдая за ним, и, похоже, только и ждали, когда раскалённые Сэта уйдут.

— Дело движется, — разведчик посмотрел на Гедимина и слабо ухмыльнулся. — Денег у них нет… по крайней мере, у Сэта. Интересно, каков курс ульсены к плавкой скорлупе?

Гедимин пожал плечами.

— По весу, может? Тогда выйдет по объёму один к трём с половиной. Местным хватит на зеркала, Скогнам — на чашки и бусы…

— Значит, нужны Куэннские весы, — Вепуат невесело ухмыльнулся. — Хотя бы для поверки и контроля. Если каждый придёт со своими — передерутся раньше, чем договорятся.

— Маккензи бы сюда, — подумал вслух Гедимин. — Вся эта торговля, обмен, — по его части. Надо бы посоветоваться.

Вепуат хмыкнул.

— Нам всё равно рассказывать Айзеку, что на холме будет стекольная биржа. Вот заодно и посоветуетесь. Ну что, идём? Тебе ещё весы проектировать!

…Жидкость с горячей стеклянной пластины испарялась быстро; Гедимин слышал, как потрескивает, конденсируясь, «жидкая молния», и как её капли падают на дно «холодильника». Перед сарматом лежал чертёж, весь исчирканный и несколько раз переделанный, — обманчиво простая конструкция оказалась неожиданно сложной.

— А я бы вообще сделал опоры из камня, — сказал Вепуат. — Здоровенную такую конструкцию — чашки из рэссены, рэссеновые цепи, рэссеновые гири. И всё это — на каменных столбах со священным трилистником.

— Угу, и штыри сверху, — пробормотал Гедимин, перебирая на ладони камешки и косточки. — Для черепов нечестных торговцев…

Вепуат хлопнул его по плечу, едва не рассыпав все «детали».

— Да! Очень хорошая идея, между прочим. Нет, без шуток…

«Надо бы сделать небольшие примитивные весы,» — думал Гедимин, глядя на чертёж. «И проверить их. В разных местах, в разные дни, в разных условиях и с разными материалами. Может, тут масса меняется в зависимости от времени суток. Мы об этой планете ни метеороида не знаем, а уже куда-то влезли…»

…Гедимин положил на серебристую чашку застывшую каплю рэссены. Она качнулась вниз и легла на опору. Сармат, хмыкнув, поставил на вторую чашку два завешенных камешка — по десять граммов каждый. Первая чашка взлетела и замерла чуть-чуть выше второй. Сармат оглянулся на реактор и тяжело вздохнул.

— Вредно всё-таки жить на Равнине. Вот чем я сейчас занимаюсь?..

Убрав с весов всю «мелочь», он поднялся из-за пульта и тронул ладонью прохладный каменный корпус. Невидимые волокна, будто этого и ждали, намотались на пальцы. Сармат усмехнулся.

— Стекольная биржа, мать моя колба. И каменные весы по центру. И ещё следить, чтобы все не перегрызлись. Вот будут рады те, кому всё это останется!

Он с тяжёлым вздохом вернулся к пульту и достал из кармана чью-то кость.

— Ничего. Ночью я тебе зеркало поставлю — почти уже готово… — он положил на чашку камешек, приводя весы в равновесие. — Надо бы спросить местных про взвешивание — что влияет, как влияет. И опыты. Месяц на опыты. Тогда можно будет о чём-то говорить.

…На поддоне дымилась очередная бутылка, разрезанная надвое и залитая внутри слоем металла. В этот раз Вепуат пытался растянуть будущие пластины на штырях и кое-как их выровнял, хотя на стекле виднелись следы запоздалых попыток его разгладить, и гладким его можно было назвать с большой натяжкой. Гедимин заглянул в поддон, одобрительно хмыкнул, поставил миниатюрные весы на край стола и достал камешки и косточки.

— Контрольный прогон, — буркнул он, заметив ухмылку Вепуата. — Проверял в машине, в душевой и в реакторном отсеке. Пока не врут. Но завтра надо перепроверить.

— Ага, — Вепуат убрал ухмылку с лица. — Если ты сомневаешься — копай до упора. Я вот не удивлюсь, если в день Воздуха масса уменьшается.

Гедимин поморщился.

— Хорошо ещё, если уменьшается равномерно. Чтобы не пересчитывать три массы в две и восемь.

Весы, конечно, «врали» — такую примитивную конструкцию невозможно было точно выверить — но «врали» в допустимых пределах и, самое главное, везде одинаково. Но Гедимин всё равно недоверчиво щурился, отодвигая их на дальний край стола. «Ближе к ночи перепроверю. Если выяснится, что тут переменная масса…»

— Гедимин, — подал голос Вепуат; перед ним стояла кювета с чёрно-красным камешком, и он пристально смотрел на округлый обломок. — Я тут спросил у Броннов, как обращаться с кровяным камнем. У них воины носят. А командиры — так обязательно. Старые уже камни, — Броннам их брать особо неоткуда…

— И? — Гедимин, собирающий из гзеша и костей крепления для нового зеркала, недовольно сощурился — бормотание под ухом его отвлекало.

— Так вот, его надо на шнурок надеть, — Вепуат попытался закрепить на камне асаановые оплётки. — Не сверлить, обернуть снаружи, и так носить у тела. Чтобы кожи касался. И каждый вечер давать свою кровь. Каплю-две, этого хватит. На восьмой день ранка уже сразу затянется. Тогда он станет прикормленным и будет знать только твой народ. Никому другому помогать не будет.

Гедимин закрепил последнюю кость, потянулся было за зеркальной пластиной, но встретился взглядом с Вепуатом — и положил конструкцию на стол.

— От меня тебе чего надо? — устало спросил он. «Прикормленный камень… Его на жизненные формы проверяли?»

— Если есть чистый камень — не лежать же ему без дела, — Вепуат взял подвеску за шнурки и поднял над кюветой. — Давай найдём филка-добровольца! Всего-то делов — капля крови. А если будет результат…

— Ты сам минерал проверил? — перебил его Гедимин. — Токсичность? Бактериальные колонии? Он хотя бы дырку в коже не проест?

Вепуат замотал головой.

—